Мысль о предстоящем сражении снова заставила вспотеть, но Шмель в очередной раз глубоко вздохнул и заставил себя вымученно улыбнуться, прогоняя тревогу.

– Всё, пошли. Быстро! – приказал Кабай. Мужики похватали нехитрое оружие и поспешили за ним. Обходили деревню по кругу, чтобы зайти с той самой стороны, откуда входил отряд южан.

Хоть и старались спешить, но бежать сотник не позволил – иначе мужики выдохнутся ещё до начала сражения. И без того вояки слабые, а если вдобавок запыхаются, то совсем превратятся в приведенных на убой поросят. Потому двигались спешно, но без лишней суеты. Однако даже в таком темпе некоторые умудрялись спотыкаться и налетать друг на друга.

Рыжеволосый Томша, выполняя приказ сотника, в одиночку устремился к селению с другой стороны – маршрутом более коротким, но с небольшим овражком и колючими зарослями по пути. Для молодого пластуна такие препятствия не составят проблем. Наверняка доберется на место раньше прочих.

Чем ближе подходили к хате, в которой укрывались враги, тем сильнее у Шмеля бухало сердце. Хотелось надеяться, что не от страха, а от быстрой ходьбы.

– Окно слишком маленькое, не сбегут, - рассуждал вслух Кабай. – А вот мне через него прицелиться, пожалуй, можно.

Арбалет у сотника – единственное стрелковое оружие на весь отряд и главная надежда на успех. Если удастся уложить издали хотя бы одного южанина (если двух – еще лучше), шансы мужиков сильно вырастут. Уж каким бы опытным не был воин, вряд ли сумеет отбиться от десятка вил одновременно.

– А может просто подопрём дверь снаружи и сожжем сволочей вместе с домом? – предложил Гнездо.

Кабай даже не удосужился комментировать такую глупость. Потому вместо него ответил Шмель, с готовностью демонстрируя собственную смекалку:

– Чтоб остальные южане издалека увидели дым и подоспели на помощь?

– И потом уж точно изведут под корень всю деревню, никого не пощадят, - поддакнул Шнырь, шагавший рядом с большим ножом в руке.

Шмель согласно кивнул и добавил:

– А еще там внутри наша баба, если ты забыл. Притом такая, что покрепче да посмелее любого мужика будет.

Сам не ожидал, что так тепло отзовётся о безобразной Клюше, но слишком уж хотелось выглядеть благородным. Даже самому понравилось.

Забор вокруг двора местами покосился, калитки не было вовсе. Раньше тут жил сапожник Кулашик с женой и старой матерью. Но после того, как года полтора назад старуха умерла, молодая пара перебралась в город. Помнится, изрядную сумму заплатили чиновнику, чтобы получить разрешение. С тех пор двор густо зарос сорной травой, сарай покосился, но дом пока еще стоял крепко. Для южных дикарей, которые, по слухам, вовсе жили в травяных шалашах, даже такое строение будет казаться королевским дворцом.

Дальше разговаривать было уже нельзя, к крыльцу подкрадывались молча и осторожно. Кабай жестами указывал, где кому занять место. Немому языку пластунов мужики учились с первого дня вступления в отряд. Кто не мог запомнить, ошибался – получал увесистую оплеуху и оставался без ужина. Так что пусть пока не все жесты (их ведь под сотню, оказывается), но с дюжину основных каждый запомнил твердо, спрашивай хоть спросонья.

Отдав распоряжения, Кабай, с заряженным арбалетом, пошёл обходить дом с другой стороны, подбираясь к единственному окну. Шмелю же досталось место у самого крыльца. Опасное, конечно, но у других не многим лучше. Прижался спиной к стене и ждал, изо всей силы вцепившись в топор, сдерживая тем самым дрожь в руках. Сзади дышал в затылок Шнырь. А напротив, с другой стороны крыльца, притаились Гнездо и за ним Пархим. Оба тоже с коротким вооружением – топорами, значит.

Прямо напротив крыльца встали в ряд плечом к плечу аж четверо мужиков с вилами.

План был таков, что как только черномордый выскочит на крыльцо – мужики разом и поднимут его на вилы. А если что-то пойдёт не так, попробует дикарь отскочить или увернуться, тут уж должны вступить бойцы сбоку – то есть Шмель или Гнездо.

Наверное, ждали не долго, но Шмелю показалось, что прошла целая вечность. В такие моменты время тянется особенно медленно.

Щелчок арбалета Шмель не услышал, пропустил. Слишком уж усердно прислушивался к звукам за стеной – смеху и похабным, сладострастным стонам. Но когда они сменились вопросительными возгласами, неожиданным криком и бульканием, Шмель понял, что сотник свою часть дела исполнил. Сейчас начнётся…

Дверь с шумом распахнулась от мощного удара ногой. Чуть не разбив рожу отшатнувшемуся Гнезду, заболталась в петлях туда-сюда.

Свирепый черный воин со страшной размалеванной рожей появился в проёме. Но не выскочил в панике, чтоб немедленно напороться на вилы, а лишь осторожно выглянул, выставив перед собой короткое копьё с широким наконечником.

В общем, мужики не сумели дотянуться. Неуверенно тыкнули вилами вперед, не слишком слаженно, вразнобой. Трое вообще не достали, четвертый почти смог – но великан без труда отбил выпад лезвием копья. При этом, правда, шагнул и высунулся из-за дверного проема почти наполовину.

Шмель увидел могучие мускулы на татуированных руках, черную кожу с капельками пота, удачно открывшийся для удара бок южанина – и не смог пошевелиться. Словно парализовало. Пока великан не заметил его, хотелось замереть, спрятаться, зарыть голову в землю и не высовываться.

– А-а-а-а-а! – истеричный крик Гнезда вывел Шмеля из оцепенения.

Не в первый раз уже этот парень оказывался смелее всех. Только вот кричал напрасно, надо было бить исподтишка.

Чернокожий успел среагировать, развернулся. И пока топор Гнезда с размаху опускался на его кучерявую голову, копьё южанина вонзилось парню прямо в грудь.