– Мальта стала форпостом Британии в центре Средиземного моря. Форты Валлетты сильно укреплены. К тому же с Мальты удобно действовать против тех итальянских государств, правители которых еще не до конца избавились от идей, принесенных на Апеннины якобинцами. Да и на Ионических островах находится русская военно-морская база…

– А что именно вы хотите от меня, мсье Алан? Информацию или… нечто большее?

– Это зависит он нескольких факторов. Но позвольте сначала один вопрос. Сэр Чарльз, насколько опасно было бы для вас лично отправиться на Мальту под видом посланца Форин-офиса?

– Полагаю, что не слишком опасно – на этом острове нет никого от Форин-офиса, а Дженкинсон вряд ли будет в настоящее время делать запросы в другие департаменты насчет моей скромной персоны – это было бы чревато для него потерей своего уютного кресла – надолго, если не навсегда. Но мне хотелось бы еще раз подумать над вашим предложением, а также узнать чуть больше конкретики.

– Хорошо, сэр Чарльз. Мы понимаем, что вам необходимо взвесить все за и против. Полагаю, что суток вам вполне должно хватить. Не пытайтесь незаметно покинуть это гостеприимное жилище. Во-первых, вы еще очень слабы и вряд ли сможете далеко уйти. А, во-вторых, охрана не позволит вам это сделать. И тогда вам снова понадобятся мои услуги врача…

Я вежливо попрощался с Виконтом и, дав соответствующие наставления охране и слугам, отправился на встречу с моей дорогой Беатрис. Она решила навестить меня в Руане, и мне очень хотелось снова ее увидеть…

16 августа 1801 года. Французская республика. Руан. Капитан Казбек Бутаев, РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области

В душе у меня все пело. В Париже все шло так, что лучше и не придумаешь. Здесь, в Руане, мы, с помощью Джона МакКриди, не только захватили Виконта, но и сумели его завербовать. И наконец, ко мне вчера приехала моя ненаглядная Беатрис. Да, для общего дела эта новость, наверное, малозначимая, но для меня лично эта женщина, как оказалось, значит необыкновенно много, и я был на седьмом небе от счастья.

А сейчас я вновь шел на встречу с Виконтом – были у меня к нему кое-какие вопросы, которые лучше задать раньше, чем позже. Да и с Джоном мне нужно было обсудить, хочет ли он в ближайшее время уехать в Россию или готов еще послужить нашему общему делу либо в Англии, либо, возможно, в Ирландии.

Вообще-то мой путь проходил поодаль от Сены, но почему-то мне захотелось именно сегодня прогуляться вдоль этой знаменитой французской реки. И если сердце Парижа находилось на острове Сите посреди Сены, то здесь, в Руане, старый город располагался к северу от нее, и я редко видел ее свинцовые воды.

На берегу я увидел молодого человека, который, стоя у мольберта, что-то на нем старательно изображал. Я хотел было пройти мимо, но неожиданно сообразил, что я его знаю, но не мог вспомнить, кто и когда меня с ним познакомил. И это было очень странно – у меня весьма неплохая память на лица. Я чуть замешкался и бросил взгляд на художника.

Меня вдруг осенило – эту копну светлых волос, это лицо с глубоко посаженными глазами я видел на портрете в популярной книге о знаменитых изобретателях, которую я читал когда-то в детстве.

– Мистер Фултон, если я не ошибаюсь, – поприветствовал я того, кто считался изобретателем парохода и подводной лодки.

Тот с удивлением взглянул на меня:

– Вы меня знаете? А я, уж простите, вас что-то не припомню. Хотя… Вы говорите на английском почти так, как говорят у меня на родине. Неужто вы… иммигрант, приехавший в Америку – а теперь почему-то оказавшийся здесь, во Франции?

– Не совсем. Я и правда не француз, но в Америке никогда не был. Кстати… а не хотите ли сходить в трактир и чего-нибудь поесть? Например, в «Ля-Куронн».

– Вы знаете, мистер…

– Зовите меня Алан.

– Неужели вы тоже шотландец, из горцев? Хотя нет, акцент у вас непохож на акцент жителей Каледонии. Но имя у вас шотландское. Хотя, впрочем, и во Франции немало людей, носящих имя святого отшельника из Бретани. Правда, говорят, что проповедовал он и в Корнуолле.

– Знаете, я и в самом деле из горцев, только не шотландских, а из несколько другой части света. И не «мистер Алан», а просто Алан.

– Тогда зовите меня Роберт. И, видите ли, Алан… я уже давно жду обещанные французским правительством деньги на… впрочем, это сейчас не так важно. Но их нет, и я… живу прихлебателем у друзей и жду, когда мне наконец-то заплатят хотя бы немногое из того, что мне было обещано.

– Ничего, у меня деньги есть, и я заплачу за наш обед.

В «Ля-Куронн» было, как обычно, темновато – темная мебель, маленькие полупрозрачные окна, частично завешенные тяжелыми портьерами, тусклые масляные лампы на столах… Я попросил отдельный кабинет и обратил внимание, что Фултон как-то странно на меня поглядывает. Здесь было не в пример уютнее, и я сразу же отодвинул портьеры, но окна открывать не стал – не хватало еще, чтобы кто-нибудь невзначай услышал наш разговор.

Когда официант принес нам по тарелке местной баранины, а также доску с разнообразными сырами и кувшин с местным сидром, я провозгласил тост за наше знакомство. Мой собеседник посмотрел на меня несколько с опаской, но начал есть и пить за милую душу – похоже, он и правда был сильно голоден. Я подождал, пока мы насытимся, налил еще по кружке сидра, посмотрел серьезно на Роберта и сказал: