— С ним все благополучно, благодарю, — ответила я. — Он уже поправился.

Кристиан только покачал головой.

— Вы просто волшебница, — повторил он. — Кстати. Не удобнее ли будет ребенку в колыбели?

И он указал на принесенную им кроватку.

Да чтоб этому Синеглазке!

Я снова покраснела до ушей. Потому что эти знаки внимания к моей персоне были более чем нужными.

«Десять из десяти, Синеглазка! — в отчаянии подумала я. — Какой-нибудь другой кавалер, ухаживая за мной, наверняка притащил бы бесполезный букет цветов. Или, чего хуже, пошлые нарядные панталоны с лентами и кружевами. И только Синеглазка вспомнил о том, о чем прочие мужчины предпочли бы даже не думать. О моем ребенке. И этот факт он не игнорирует. Мирится с ним».

— О, это так… неожиданно, — пролепетала я. — Но я не могу это принять!

Темные брови Синеглазки взлетели вверх.

— Отчего? — искренне удивился он.

— Это… очень личный подарок, — пробормотала я первое, что пришло мне в голову.

— Это не подарок, — возразил Кристиан. — Это плата за вашу работу. Благодарность от выздоровевшего пациента. Как и повозка с лошадью.

— Ох! — вскричала я.

— Я знал, что вы сам нипочем не купите ее себе, — невозмутимо продолжил Кристиан, мастерски игнорируя мое смущение. — И так и будете ходить пешком в город. А это отнимает время. Да и деньги — если платить за доставку всего необходимого.

— Но это слишком дорого, — бормотала я. — Я не могу этого принять! Это неприлично!

— Не дороже здоровья моего друга, — ответил он серьезно. — Эрика. Сейчас я поддерживаю вас не как девушку, попавшую в затруднительную ситуацию, а как отличного врача, который может принести городу много добра. Так что все приличия формально соблюдены.

Это было очень приятно… и очень обидно одновременно.

Значит, для Кристиана я была ценный врач? И только?

— Благодарю вас, — кротко поблагодарила я его, склонив голову.

А у самой кошки на душе скребли.

Оттого, что он не видит во мне женщины. И оттого, что я не могу это исправить. Да и права такого просто не имею!

Но тут Кристиан удивил меня еще сильнее. Хотя, казалось, больше некуда.

Он склонился над принесенной люлькой, откинул белоснежное одеяльце и достал букет цветов. Немного повядший от жары, но все же очень красивый.

— А это вам, Эрика, — произнес он, протягивая мне цветы. Его взгляд снова пронизывал меня до самой души. Я от волнения не ощутила касания его пальцев, когда машинально приняла от него букет. — Уже не как врачу. Как девушке.

— Молодой женщине, милорд, — поправила я машинально. — Не забывайте, у меня сын. И я…

— Да, знаю, знаю, — беспечно ответил Кристиан, перебив меня. — Еще один удивительный феномен в вашей душе, Эрика. Сын. Плод насилия вы называете сыном и с трепетом о нем заботитесь. Это… удивительно.

Я лишь пожала плечами.

— Но он невинный младенец. И не в ответе за грехи отца. И да, он мой сын. Часть меня.

— Многие, попавшие в ситуацию, сходную с вашей, понимают это умом. Но не душой, как вы.

— А еще я, — влезла Рози, — воспитанница! Это почти то же самое, что дочь! Только намного лучше.

Кристиан глянул на нее и усмехнулся.

— Соглашусь, — поддакнул он. — Ну, так что, Эрика? Можно ли с вами провести этот прелестный денек?

Я смутилась.

— Но у нас бедно, милорд, — ответила я. — К обеду будет простая пища, годная разве что к столу крестьян. Да и дом у нас не самый мебелированный.

— Это не беда, — ответил Кристиан. — Я могу пригласить вас во вполне приличное заведение. Вы же можете уделить мне немного времени?

***

На самом деле, накануне Кристиан имел разговор с госпожой Зина.

И разговор этот был прелюбопытный.

Миранда, дочь Зина, написала не одно письмо, прежде чем Кристиан откликнулся.

Надо отдать должное, она преуспела в эпистолярном жанре.

Но, как и большинство негодных писателей, сначала она честно списывала драмы со страниц чужих книг.

Она описывала ужасы скитаний по чужому краю. И хотя прошло всего пару дней после пожара, по ее словам ее семья дошла «до крайнего уровня нищеты».

Хотя в гостинице они устроились весьма неплохо. И даже клопов там не обнаружилось.

Но первое письмо с описанием ужасов из жизни бездомных Герцог оставил без внимания.

— Пиши еще! — велела мадам Эванс.

Она ожидала ответа уже к вечеру. Не получив его, очень разозлилась и долго злобно ворчала что-то себе под нос.

— Невоспитанный дерзкий мальчишка! — шипела она. — Да как он смеет меня игнорировать!.. Какая наглость! Что он возомнил о себе?!

Миранда и написала.