Думаю, однако, что здесь надо благодарить не наш здравый смысл, а способность сознания создавать устойчивые психические конструкции – модели-репрезентации каждой воспринятой нами вещи [37] – и сохранять их затем в памяти. Любое столкновение в будущем с «реальностью в себе», образы восприятия которой ассоциативно связаны с определенной моделью-репрезентацией, немедленно актуализирует данную модель-репрезентацию в сознании. Модель-репрезентация вещи обеспечивает ее инвариантность для нас и то, что любые изменения вновь возникающего образа восприятия вещи становятся нам заметны. Полагаю, что модель-репрезентация нового предмета формируется у нас после первого же или нескольких первых его восприятий.

Э. Мах (2003, с. 144) описывает процесс формирования даже у животных того, что я определяю как модели-репрезентации, и называет их «понятиями» и «типическими представлениями». Следовательно, его «типические представления» и есть модель-репрезентация, возникающая и постепенно обогащающаяся в процессе жизни человека или даже животного. Собирательных моделей-репрезентаций сходных предметов (кочанов капусты, людей, коров и т. д.) животному вполне достаточно для адаптации и выживания. Опыт наблюдения за животными исключает, как мне кажется, сомнения в том, что животные способны формировать модели-репрезентации конкретных объектов и собирательные модели-репрезентации многих сходных предметов.

Например, собаки и кошки имеют модели-репрезентации своих хозяев, других животных, а также способны запоминать и узнавать объекты им приятные или неприятные. Тем не менее модели-репрезентации у животных никогда не включают в себя образы слов, обозначающих данные объекты. Можно поэтому сказать, что у животных модели-репрезентации никогда не превращаются в концепты, то есть не становятся «завершенными». Так я называю модели-репрезентации, в структуру которых включились образы соответствующих слов, обозначающих репрезентируемые ими предметы.

Нельзя согласиться с Б. Расселом (1999, с. 39–40), который полагает, что очень многие из наших повседневных убеждений основываются на «законе животных привычек». Что наши ожидания восхода солнца завтра, яблочного вкуса у яблока или появления второй половины объекта после появления его первой половины – результат нашего опыта, вероятно откладывающегося в «привычках тела».

Опыт «откладывается» у нас не «в привычках тела», а в формирующихся моделях-репрезентациях окружающих нас сущностей. Мы верим в то, что солнце взойдет снова, потому что у нас есть соответствующие модели-репрезентации разных сущностей, в том числе солнца и его регулярных изменений, например восхода, заката, затмения и т. д.

Модели-репрезентации предметов начинают создавать новорожденные, еще не владеющие речью. В их сознании модели-репрезентации формируют сущности, выделяющиеся из прочего потока чувственных репрезентаций. Сущности эти способны привлекать к себе внимание детей. Дети их отличают и с ними взаимодействуют. Но сущности эти еще не стали для детей конкретными предметами, которые известны взрослым. Модель-репрезентация превращается в концепт, репрезентирующий предмет, только после ее связывания с образом слова, обозначающего данный предмет. С этого момента модель-репрезентация становится значением соответствующего слова, то есть превращается в полноценный, сформированный концепт. И ее можно назвать завершенной моделью-репрезентацией.

Модель-репрезентацию, в отличие от образов воспоминания и представления предмета, следует рассматривать как сенсорную психическую репрезентацию следующего по сравнению с ними уровня сложности. С момента появления моделей-репрезентаций начинается конституирование сознанием в окружающей реальности чувственно репрезентируемых им предметов. Мир на чувственном уровне постепенно становится для ребенка предметным и тем самым более ясным для него.

В каком бы ракурсе человек ни увидел знакомый ему предмет, благодаря наличию соответствующей модели-репрезентации он его, как правило, неизменно узнает, даже несмотря на то, что возникающие при этом образы восприятия могут сильно различаться. В то же время, видя, например, фотографии незнакомого предмета в тех же ракурсах, он, напротив, может быть уверен, что видит разные предметы. Мы узнаем знакомый предмет, даже если тот предстает перед нами в самом неожиданном виде, потому что в нашем сознании есть его модель-репрезентация. Она включает в себя бесчисленное множество визуальных образов воспоминания и представления, сформировавшихся в прошлом в процессе нашего взаимодействия с элементом «реальности в себе» и восприятия его с разных позиций и в разных условиях. Эта психическая конструкция актуализируется затем любыми, даже сильно различающимися между собой перцептивными впечатлениями, вызываемыми у нас тем же или сходным фрагментом «реальности в себе».

Модель-репрезентация предмета представляет собой совокупность множества взаимосвязанных мгновенных образов воспоминания и представления, репрезентирующих некую сущность. В каждый следующий момент она проявляется в сознании разными образами воспоминания и представления репрезентируемого предмета, образами его внутренней структуры, его связей с другими предметами, этапов его возможных трансформаций и т. д. Модель-репрезентация развертывается и существует во времени. Как сложное психическое явление она не может появиться в сознании сразу и целиком в силу ограниченности его объема. Тем не менее даже отдельные ее элементы, возникающие в сознании, ассоциированы со всем ее содержанием и выступают как нечто большее, чем эти изолированные фрагменты, полноценно представляя ее в целом.

Феноменологически мономодальная, например визуальная, модель-репрезентация предмета включает в себя не только множество визуальных образов воспоминания воспринятого нами в прошлом объекта, но и результаты аналитической деятельности сознания в форме «итоговых», иллюстрирующих предмет в целом образов его представления. Они репрезентируют нам то, как предмет должен выглядеть, даже если мы никогда не видели его таким. Например, мы способны мысленно видеть куб со всеми шестью его гранями. Или видеть телевизор как бы целиком. Хотя ни куб, ни телевизор мы никогда не видели сразу со всех сторон, а всегда воспринимали только их часть, повернутую к нам. Итоговые образы представления, входящие в модель-репрезентацию, конституируют соответствующий предмет так, что невидимые обычно для глаза задние и даже внутренние его части «видны» нам столь же хорошо, как и непрозрачные передние поверхности, и как бы сквозь них. Из множества образов воспоминания и представления формируется трехмерный стереометрический итоговый собирательный образ предмета. В результате мы как бы «видим» многие непрозрачные предметы насквозь, «видим» их изнутри.