— Мы тут ещё с подругами по работе участвовали в маскарадном конкурсе фотографий! Я наряжалась Малефисентой! Вот посмотри! Правда я самый удачный образ подобрала… Посмотри их всех…

Проявляется это обычно повышенной активностью, необязательной деятельностью, бодрым настроением и стойкостью духа. Она смеётся, поёт песни, принимает участие во всяких мероприятиях, проявляет чрезмерную заботу к родственникам, строит грандиозные планы.

— Ещё мы договорились с подругами на следующих выходных устроить себе основательный отдых… На субботу мы забронировали себе столик в ресторане… Там, между прочим, будет выступать трибьют-группа с хитами моей молодости… А в воскресенье у нас билеты в театр на «Анну Каренину»… Не знаю, конечно, я люблю больше мюзиклы, но вроде у этой постановки очень хорошие отзывы…

Наступал у неё подобный прилив совершенно без какой-либо причины. Просто в какой-то момент, несмотря на проблемы в жизни, она становилась весёлой, лучезарной и любвеобильной. Казалось, что она совершенно не нуждается в отдыхе и имеет неисчерпаемый запас энергии. Часами она может готовить у плиты, созваниваться с друзьями и решать дела по работе.

— Кира-а-а, — протянула восхищённо она, — у меня такая родилась идея на будущие майские праздники! Закачаешься! Мы всей семьёй рванем в горный санаторий на Кавказ! Ленка была там… Говорит, лучше любой Турции в миллион раз! Там и реабилитационные процедуры для стариков, и аквапарк со спортивными площадками для детей! Можно будет экскурсии в горы взять…

Мама умопомрачительно жестикулировала и несколько раз себя осаждала из-за слишком громкого голоса. Мне лишь оставалось слушать о её подвигах и масштабных планах на будущее и радоваться. Несколько раз она пыталась мне положить в тарелку добавку, но потом вспомнила про торт. Отрезала мне огромный кусок и потом ещё минут пять подливала к нему ложкой домашнего крема.

— У тебя, кажется, маниакальная стадия, — усмехнулся я.

— То есть, хочешь сказать, что твоя мать душевно больна?! — она вскочила с табуретки и тут я понял, что мне несдобровать. — Хочешь сказать, что твоя родная мама сошла с ума?! А?!

Она накинулась на меня своими цепкими руками и начала щекотать, как маленького ребёнка. Я изворачивался и смеялся, пытаясь освободиться, но её силе было не так легко противостоять.

— Мам! — вопил я.

— Что?! Мама не может поиграться со своим старшим сыночком?!

— Мне завтра в школу!

— А гулять допоздна значит можно?!

— Мам! — хохотал я и брыкался, что есть мочи.

Наконец, она запыхалась и оставила меня в покое. Поглядев на себя в зеркало, женщина причесала расчёской волосы и подправила брови.

— Ладно, давай спать. Завтра действительно в школу. Кто-то должен освещать к знаниям путь, твой фонарь под глазом справится с этим лучше всех.

Я посмеялся и закинул грязную посуду в раковину.

— Но прежде, чем уйдёшь, давай тебя чмокнет любимая мамочка.

Она вновь полезла ко мне, но я на этот раз не отстранился. Я её крепко прижал к себе, радуясь, что женщина не сдаётся. Не позволяет слабости себе и не даёт детям свихнуться от страха. Я был очень благодарен за свой подаренный покой. У нас у всех получится заснуть.

3.

Я проснулся от громкого стука. Поначалу даже не понял, что происходит. Страх перемешивал мысли и предположения в сплошную белиберду. Я боялся открыть глаза. Боялся увидеть, что посреди ночи горит свет в коридоре. Саша сопел на нижней полке. Наша двухэтажная кровать располагалась в отдельной детской комнате, по левую сторону от которой находилась кухня, а по правую — спальня родителей. Я пытался вновь погрузиться в сон, пока разум не накрыл поток бессвязных молитв и просьб в никуда. Повторные глухие удары. Видимо, в дверь. Такую агрессию мог проявлять только один человек. Я сжался в комок и схватил себя за волосы.

— Пожалуйста, — шептал я, — пожалуйста…

— Ты, блять, там до утра будешь сидеть?! Давай, выходи, поговорить надо! — раздался пьяный гонор отца.

Я не слышал, как он зашёл. Чаще всего он о себе давал знать внезапной вспышкой агрессии. Мама вышла из туалета, шмыгая носом, но ещё сохраняя уравновешенный тон.

— Что ты хочешь?!

— Что я хочу?! Ты, сука, меня спрашиваешь?! Может, лучше себя спросишь?!

Распознать его кондицию было невозможно, так как она умело маскировалась за его взрывным гневом.

— Я спала, ты пришёл опять пьяным и докопался до меня!

— Это моя квартира! Что хочу, то и буду делать!

— Делай, но меня не трогай!

— Почему это?! Ты мне имеешь право хамить, про меня гадости говорить…

— Кому, я тебя умоляю, — она выдавила смешок.

Я выдохнул, но знал, что иллюзия мирной беседы обманчива. Всегда был один и тот же сценарий.

— Ты клеветала на меня моей матери и моим детям…

— Твои дети боятся и упоминания о тебе после твоих выходок. А твоя мамаша ничего не хочет слышать про своего любимого сыночка…