От Меца до Парижа практически не было крупных городов, только Реймс, вот туда мы и двинулись. Прекрасные дороги Франции позволяли нам двигаться с достаточно высокой скоростью, а если учесть, что все наши бронетранспортёры были колёсными, то двигались мы очень быстро. Наши танки и самоходки значительно отстали, но, поскольку танков у немцев тут практически не было, нас это не очень тревожило. Правда, на всякий случай с нашими бронетранспортёрами были и несколько дивизионов противотанковых ЗИС-2, а в их боекомплектах – запас подкалиберных противотанковых снарядов, которые на дистанции в километр могли пробить лобовую броню «тигра». Таким образом, если они и встретят немецкие танки, у них будет действенное средство для борьбы с ними. Да и обычные противотанковые гранаты и бутылки с зажигательной смесью ещё никто не отменял, а пользоваться ими умели все наши бойцы.

Ранним утром 8 августа 1944 года передовые части моей армии вошли в Реймс. Это стало неожиданностью для всех. Передовой дозор из трёх бронетранспортёров неожиданно появился перед немецким постом на въезде в город и даже не стал стрелять, достаточно было просто навести на них башни бронетранспортёров с пулемётами, и немцы послушно подняли руки вверх. Бывшие рядом французы даже не сразу поняли, что происходит, а командир передовой группы уже потрошил немцев на сведения: его интересовал состав гарнизона города и место его размещения. К моменту появления передовой колонны мы уже всё знали, а среди французских зевак нашлись проводники, которые с удовольствием показали нашим бойцам путь.

В итоге Реймс был занят всего за один день, даже меньше, а гарнизон города не смог оказать действенного сопротивления. Ошеломлённые жители города смотрели, как по улицам их города движутся наши войска. Они даже не сразу поняли, что их освободили от немецкой оккупации, и лишь около двух часов дня народ стал массово выходить на улицы, где нескончаемой колонной шла техника. Особенно поразили их тяжёлые штурмовые самоходки и танки, нам ведь достался отдельный батальон ИС, а выглядели они очень брутально.

Тем же вечером мы смотрели на окрестности Парижа, до которого от Реймса было около полутора сотен километров. Тут совсем внезапно появиться не удалось, но и к обороне немцы оказались не готовы, так что за два дня относительно лёгких боёв Париж стал нашим. Для воевавших с союзниками немцев это стало шоком, так как теперь получалось, что в их тылу оказались очень злые русские, а потому, учитывая общую обстановку на фронте, немцы стали массово сдаваться в плен союзникам, которые были сильно огорошены таким развитием событий. С одной стороны, они были недовольны тем, что именно русские освободили Париж, а с другой стороны, именно поэтому немцы начали массово сдаваться им в плен.

К концу августа Берлин оказался в полном окружении. Наши войска, освободив Бельгию, уже двигались по Голландии, а другая часть заканчивала освобождать Данию. Практически вся Германия была уже занята. В боях тут мы не церемонились и применяли артиллерию и авиацию по полной, не жалея противника. Поскольку основные силы немцев были стянуты в Германию, в основном к Берлину, то освобождение других стран Европы проходило относительно легко.

А 17 августа 1944 года начался штурм Берлина. Первыми пошли тяжёлые танки и штурмовые самоходки, своими тяжёлыми фугасными снарядами они просто сносили дома, в которых немцы устраивали огневые точки. Следом за ними, прикрываясь бронёй бронетехники, шла пехота, причём в первых рядах – панцирники из штурмовых подразделений. Снарядов, бомб, гранат и взрывчатки не жалели, а потому и продвигались достаточно быстро. После всего, что немцы натворили у нас, особой жалости к ним не испытывали, а потому и на гражданское население не особо смотрели.

Ожесточённые бои шли две недели, после чего, осознав крах всего, Гитлер ночью 1 сентября застрелился в своём бункере. Оставшееся немецкое командование сопротивлялось ещё два дня, после чего 4 сентября послало парламентёров к нашим войскам. В итоге днём 7 сентября 1944 года был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. На следующий день остатки немецких частей сложили оружие.

Нас эта новость застала во Франции, где мы в Париже принимали высокое начальство союзников. Просто так уходить мы пока не собирались, город был под полным нашим контролем, и теперь уже наше начальство должно было решать, что делать дальше. В отличие от других, я знал, что у нас впереди война с Японией, которая всё ещё достаточно сильна, но по крайней мере один или два месяца отдыха у нас будут.

3 ноября 1944 года

Негромко стучали вагонные колёса. Я сидел за столиком в купе СВ и не спеша отхлёбывал крепкий горячий чай с лимоном из стеклянного стакана в подстаканнике. Лимоны были из Франции, я там был почти два месяца, пока по договору с союзниками, мать их за ногу, мы не стали выводить свои войска из Франции, севера Италии, Голландии, Бельгии и Дании. Все Балканы, а также Германия и Австрия были в зоне нашей оккупации. Союзнички остались очень недовольными, однако надавить на нас они не могли, прекрасно понимая, что если, не дай бог, им придётся сейчас схлестнуться с нами, то полетят от них клочки по закоулочкам. Семимиллионная армия, которая в ходе войны получила огромный боевой опыт, переведённая на военные рельсы промышленность и отличная боевая техника – такая армия просто сметёт их, не особо заморачиваясь, а преимущество союзников в тяжёлых бомбардировщиках нивелируется большим количеством наших истребителей и возможностью пускать с них реактивные снаряды [63] .

Пришлось союзникам удовлетвориться Грецией, Италией, Францией, Бельгией, Голландией и Данией. А кроме того, мы ведь крайне нужны пиндосам для войны с Японией, в которой они хоть и одерживают верх, но несут большие потери. Вот и пришлось моей армии – да-да, теперь уже моей в полном значении этого слова, так как месяц назад я получил звание генерал-лейтенанта и сменил Севастьянова на должности командира армии – отправляться в путь. И сейчас 4-я гвардейская армия под моим командованием, погрузившись в эшелоны, следует на Дальний Восток.