Шрифт:
Жалеть себя, ничего не делая, точно не стоило. Нужно было делать хоть что-то. И тут Самедов вспомнил, что у Ивлева есть выход на Захарова. А что, если…
Москва. Квартира Сосо Гурцкая.
Рамаз, проворочавшись и промучившись ночь, понял, что не сможет спокойно смириться с ребёнком Ксюши от другого. Ему было больно даже думать об этом…
Утром он вышел к родителям на кухню и сообщил, что уезжает в Грузию.
— Я не могу оставаться в Москве, — объяснил он им.
— Когда ты вернёшься? — с беспокойством спросил отец.
— Не знаю. Не ждите меня, пока. Может, вернусь. Может, не вернусь…
Сосо озадаченно переглянулся с женой, но они оба понимали, что возражать сейчас бесполезно. На родине полно родственников, которые присмотрят за сыном. Авось погуляет по родным местам, да успокоится…
Перерыв в работе конференции совпал с нашим обычным перерывом на обед. В столовой встретился с нашими.
— Тебя Самедов вызывал, — сказал мне наш староста.
— Зачем? — удивился я. У нас не осталось с ним никаких общих тем. — Сказал ему, что я на конференции?
— Сказал, — кивнул Булатов, — он все равно просил передать, что ждет.
После обеда пошёл к Самедову. Тот был какой-то опухший, и один глаз непрерывно слезился. Но встретил меня очень дружелюбно, как равного, не в пример, как во времена, когда я работал в «Комсомольском прожекторе». Усадил за стол и зачем-то начал расписывать, расхаживая по кабинету и жестикулируя, какие у него блестящие перспективы как у секретаря комитета ВЛКСМ МГУ и как для меня хорошо поддерживать с комитетом комсомола и им лично более тесные отношения.
— Ты толковый парень, мы могли бы объединить усилия и оказывать помощь в развитии карьеры друг друга, — совершенно неожиданно для меня предложил он. — Вот, к примеру, я знаю, что у тебя есть серьёзные знакомые в горкоме. Давай ты познакомишь меня с ними, а я познакомлю тебя со своими серьёзными знакомыми. И у каждого из нас будет больше связей, мы сможем большего добиться.
Озадачил, так озадачил… Теоретически-то он всё правильно говорит. Но так можно кооперироваться только с очень хорошим другом, проверенным, в котором полностью уверен. А в Самедове я не уверен от слова совсем. И, даже, наоборот, у меня такое ощущение, что при малейшей возможности он мне нож в спину воткнёт. Так что, ну его нафиг, такое сотрудничество…
Ну и тем более, что его группировка с нашей как-то раз очень серьезно зацепилась. Судя по его предложению, он понятия не имеет, что я работаю с теми, кто не дал его коллегам подмять под себя меховую фабрику, иначе всего это вытанцовывания передо мной бы не было. Но ведь однажды может и узнать…
— Даже не знаю, что вам ответить, Рашид Фархадович, — проговорил я. — Мне и предложить-то вам, пока, нечего. В горкоме у меня так, шапочные знакомые. А мои знакомства в Советском комитете по защите мира вряд ли вас заинтересуют.
Да, грубовато его отшиваю, он вполне мог узнать от Эммы Эдуардовны, что по моему поводу сам Захаров в ректорат звонил. Да скорее всего, и узнал, потому и сделал мне это сомнительное предложение. Но не соглашаться же на него?
Он смотрел на меня молча и глаза его становились всё уже. Взгляд-то его я выдержал, но подумал, что, похоже, нажил я себе врага.
Извинился и, сославшись на конференцию, покинул кабинет. Что-то теперь будет… И только в коридоре понял, почему Самедов так странно выглядит, и голову в сторону отворачивал, когда ко мне здороваться за руку подходил. Да он же с перепою! Во дает!
Москва. МГУ. Кабинет секретаря комитета ВЛКСМ.
Комитет по защите мира, — зло думал Самедов. — Я же прекрасно знаю, что он знаком с Захаровым, вторым секретарём горкома! И в глаза смотрит, сучонок, врёт и не краснеет! Ну я это тебе ещё припомню! Какая же молодёжь пошла мерзкая!
Голова болела. Товарищи из райкома молчат. В ректорате ждут, что он заявление по собственному принесёт…
Как же так получилось? Так хорошо сидел же.
Святославль.
У Оксаны всё валилось из рук. Неопределённость замучила. Октябрь стремительно пролетел. Завтра ехать в Москву на ноябрьские, а сказать Загиту нечего. От Рафика пришёл ответ. Он писал, что был в Москве, виделся с братьями, Лийкой и отцом. Познакомился с мужем сестры и очень рад за неё, она и племянники в надёжных руках. Пару слов написал о работе. И ни слова о своей семье…
Оксана сложила письмо и подумала, что его можно было бы показать Загиту, если спросит, получилось ли у неё помириться со старшим сыном. Но изменит ли это что-то? Муж смотрел на неё как чужой, когда они виделись с ним последний раз в Москве.