Галия покормила детей и уложила спать на балконе.

— Доча, — оставшись наедине с ней, заговорила Оксана, — ты бы присмотрелась к здешним мужчинам, которые в этом доме живут. Ты посмотри, какая здесь публика, какие здесь можно завести знакомства! Артисты, генералы, космонавты!

— Мам, они же все уже женатые, — решила, что мать так шутит, Галия. — Да и старые они.

— Так не обязательно за старого выходить, — возразила ей мать. — У генералов сыновья есть. Поверь мне деточка, это очень хорошая партия.

— Мам, ну ты о чём сейчас? Я, вообще-то, замужем, — уже серьёзно ответила Оксане дочь.

— Да что твой Пашка? Сопляк! А за серьёзным мужчиной ты будешь, как за каменной стеной здесь жить. Пашка случайно сюда попал и скоро вылетит отсюда с треском обратно на свою Щербаковскую.

Галия нахмурилась. Хорошего настроения от встречи с матерью как не бывало. Надо перевести разговор на другую тему, пока она ей лишнего не наговорила, вспылив…

— Кстати, мама, забыла тебе сказать. Паше, по случаю рождения наших близнецов, на Щербаковской еще одну квартиру дали.

— Да, я знаю, Пашка уже похвастался… Так получается, эта квартира рядом, раз объединяете?

— Ну да, в соседнем подъезде, — ответила ей Галия, надеясь, что мать теперь оценит преимущества квартиры на Щербаковской и закроет эту странную тему про новое замужество.

— Так, а что же ты про брата не подумала? Словно он тебе не родной! Марат в общежитии мается… Зачем, вообще, надо было объединять квартиры? Отдала бы вторую квартиру ему!

— Мам! Причём здесь Марат? — удивлённо воскликнула Галия. — Это мой муж обе квартиры получил! Для меня и наших детей! Это я их рожала, а не Марат!

— Вот, значит, как? В Москве поселилась и можно больше про семью не вспоминать, которая тебя взрастила? — обиделась мать.

— Да помню я о ней! — вскричала Галия, уже не в силах сдерживаться. — И Паша помнит! Он всем помогает! И я за ним как за каменной стеной, и не нужны мне твои космонавты! А ты всё сопляк и сопляк!

— Что тут у вас? — открылась, вдруг, дверь и на пороге появился Загит. — Что вы кричите?

— Ничего! — возмущённо ответила Оксана.

— Мама возмущается, что мы вторую квартиру на Щербаковской Марату не отдали, — объяснила Галия. — И требует, чтобы я Пашу бросила и за какого-то из местных мужиков замуж шла… Они тут, понимаешь, космонавты и артисты через одного, и я буду за ними, как за каменной стеной… Представляешь, папа?

— Марат не имеет к этим квартирам никакого отношения, и уже тем более, сколько раз тебе уже говорили, не надо пытаться рассорить Галию с мужем, — резко сказал Загит, глядя в упор на жену. — Оставь дочь в покое! Не трепи ей нервы! Она детей кормит!

— Я что, теперь и сказать никому ничего не могу? — обиделась Оксана, бросив укоризненный взгляд на дочку, которая ее предала.

Загит помолчал, потом тряхнул головой и сказал:

— Я надеялся, ты вылезешь из этой трясины, в которую сама себя загнала. Эта гадалка! Эти грязные разговоры о женах и мужьях детей! Но нет, ты вязнешь в ней все глубже и глубже… Моё терпение лопнуло! Я не могу это больше терпеть! Всё на этом, Оксана! Собирай вещи и езжай домой! Я не вернусь к тебе. Живи одна, как знаешь. Забирай себе квартиру. За своими вещами я заеду на днях.

Москва.

Наташа ехала с матерью в метро домой после похода по магазинам. Они обе устали, ноги гудели, но накупили много дефицита и это компенсировало всё. Они сидели, обнимая сумки с покупками, и делились впечатлениями от Москвы.

— А Мишка-то какой стал! — улыбаясь, тихонько пихнула Елена Борисовна дочь плечом. — Солидный такой, серьёзный. Как вспомню, как он голодранцем по двору бегал… Что Москва с людьми делает!

— Такой зазнайка стал, — фыркнула Наташа, — смотрит сверху вниз.

— Да тебе показалось, — удивилась мать.

— Ничего не показалось. Я что, не помню? Раньше он добрый был, смешной. А сейчас такой стал… — Наташа брезгливо передёрнула плечами. — Совсем другой.

Елена Борисовна ещё больше удивилась, но промолчала. Это же такое дело: насильно мил не будешь. Детская дружба — это одно, а любовь и романтические отношения — совсем другое.

Вот и выросли детки! — потрясённо подумала она.

Москва. Дом на Котельнической набережной.

Галия выскочила из детской, оставив родителей одних, и ушла на кухню. Сделала себе чай с молоком и с раздражением начала вспоминать разговор с матерью. Эта её претензия, что Марату вторую квартиру не отдали! Галия была так возмущена, что даже не нашлась сразу, что ей ответить. Сейчас меткие ответы так и вертелись у нее на языке, один за другим. Можно же было ответить, к примеру, вот, как родит братик лично двоих малышей, так сразу и отдадим! А совсем уж странное пожелание бросить любимого мужа и приставать к чужим мужчинам в этом доме… Что за бред вообще? Зачем они ей? Зачем она им с двумя детьми на руках???