— О, не обращай на меня внимания. Я вчера слишком поздно легла. — Эстелла отводит взгляд от зеркала и снова сосредотачивается на моих волосах. — Это было безумие с парадом и всем остальным.

Взгляд Эстеллы возвращается ко мне, а затем отводится, как будто она не может понять, куда хочет смотреть.

— Сегодня утром я видела в новостях, что жрецы произвольно обыскивают дома по всей территории. — Я больше ничего не говорю, хотя мне и хочется обругать жрецов и Богов, которые допускают подобные действия. Эти люди не заслуживают того, чтобы их вырывали из их домов и наказывали только для того, чтобы жрецы могли притворяться, что они вершат правосудие. Это отвратительно.

Эстелла громко сглатывает, но больше ничего не говорит о параде. Она полностью меняет тему. — Я думаю, сегодня мы сделаем много маленьких завитушек, — говорит Эстелла, роясь в ящике и доставая тонкую плойку. — Тебе понадобятся пышные волосы, чтобы сочетаться с твоим нарядом.

— Какой наряд? — Я стону. — Пожалуйста, скажи мне, что это не кожа.

Эстелла хихикает и указывает на что — то, висящее в углу, что напоминает мне пушистую овечку.

Я наклоняю голову, как будто это поможет мне понять, на что я смотрю. — Что это? — спрашиваю я.

— Тебе уже следовало бы знать. — Эстелла улыбается, хотя все еще не похожа на себя обычную, жизнерадостную, когда включает щипцы для завивки. — Ты должна доверять процессу.

Эстелла тщательно завивает маленькие пряди моих волос, переходя от одной пряди к другой с необычной сосредоточенностью. Обычно она болтает обо всем, начиная с того, что ела на завтрак, и заканчивая горячим парнем, который переехал в ее многоквартирный дом. В прошлый раз она двадцать пять минут рассказывала о своем любимом виде хлопьев, а сегодня не произнесла ни слова.

— Я слышала, ты вчера исчезла.

Эстелла молчит так долго, что я вздрагиваю и чуть не получаю ожог на шее от щипцов для завивки, когда она заговаривает.

— Правда? Ты это слышала? Это не кажется заслуживающим освещения в новостях.

— Ты шутишь? Два чемпиона исчезают вместе. Вы с Атласом тайком улизнули, чтобы узнать друг друга получше? — Эстелла хихикает, но скорее нервно, чем игриво.

Я знаю, что нам с Атласом нужно найти союзников. И я не могу просто прощупывать почву с Аресом или Аидом. Нам понадобится несколько чемпионов на борту, если мы хотим склонить Богов на нашу сторону. Возможно, кто — то вроде Эстеллы мог бы помочь. У нее есть доступ ко многим людям и местам благодаря ее работе. Она могла бы передать информацию или просто распространить слух о грядущих переменах.

О чем, черт возьми, я думаю? Мы действительно собираемся снова погрузить Богов в сон? Я знаю, что этого хотят Кэт, Атлас и все «Подполье», но я даже не представляю, как это возможно. Я всего лишь человек. Да, конечно, я Фурия, но это не значит, что я бесконечно могущественная и всезнающая.

Я медленно выдыхаю и успокаиваю свои скачущие мысли. Несмотря ни на что, паника ни черта не поможет. Что я могу контролировать, так это то, кого мы привлекаем в команду.

Однако я ничего не говорю. Моя Фурия тревожно трепещет в груди. Неужели она сопротивляется тому, что хочет «Подполье»? Я все еще чертовски зла из — за того, что меня похитили и угрожали раскрыть мой статус Фурии. В то же время я знаю, что у «Подполья» правильный посыл. Что нам всем нужны перемены. Мы не можем продолжать жить под каблуком жрецов или по капризам Богов вроде Зевса или гребаной Афродиты. Но что — то меня сдерживает. Я не готова рассказать Эстелле правду.

— Я потерялась в суматохе бунта. Атлас нашел меня. У него была машина наготове — видимо, так бывает, когда у тебя денег до хрена. Он подбросил меня до дома Олимп. К сожалению, ничего интересного не произошло.

В основном это правда. Был поцелуй на заднем сиденье машины, прежде чем Атлас снова солгал мне и бросил в гараже в качестве жертвенного агнца. В общем, день был по большей части ужасным.

— Что ж, это разочаровывает, — говорит Эстелла, но в ее голосе звучит странное облегчение. — Давай закончим приводить тебя в порядок.

ГЛАВА 8

РЕН

Поговорка гласит: «Нет покоя нечестивым», но на самом деле это должно быть так: «Нет покоя чемпионам Олимпийских Игр». С тех пор, как мы вернулись в тренировочный комплекс накануне вечером, мой мозг не переставал работать. Я виню себя в том, что не поняла, что Эстелла готовит меня к новому испытанию.

Как только Эстелла заканчивает меня одевать, меня выталкивают в главный тренажерный зал. Стража, которая повсюду развозит чемпионов, ждет, и нас уводят прежде, чем я успеваю спросить, куда, черт возьми, мы теперь направляемся.

Оказывается, нас переместили в другой театр. Я начинаю узнавать такелаж и темные шторы за кулисами. Ассистент, который постоянно появляется на наших заданиях, в очках в темной оправе, ждет нас. Он ведет меня и других чемпионов в большую комнату с сосредоточенностью воспитателя детского сада, который спорит с группой трехлетних детей. Престон, по сути, малыш — переросток.

Комната представляет собой смесь хранилища и помещения для ожидания. В одном углу из коробок громоздятся костюмы. На стенах висят старые театральные афиши, настолько пожелтевшие от времени, что, должно быть, они появились еще до пробуждения Богов. Здесь есть два дивана и коллекция стульев для сидения, а также три гримерных кабинета с высокими зеркалами, окруженными подсветкой. Слабый запах застоявшегося дыма и пролитых напитков рассказывает о часах, проведенных в этой комнате.