— Не зачем, а к кому! — не лезу за словом в карман я, подхожу к дивану, беру Елену за изящное запястье и целую воздух над ее ладонью. — Мы приехали к нашей очаровательной даме, и я готов переместиться на верхние этажи!

Уже через минуту мы выходим из музея и снова попадаем в холл. Как и полчаса назад, в нем нет никого, кроме нескольких слуг и пары охранников, отличающихся от первых лишь шириной плеч и кобурами пистолетов, выпирающих под ливреями.

Мы заходим в лифт и поднимаемся на верхние этажи. Воронцова безостановочно тарахтит, и я замечаю злорадный взгляд Трубецкого, направленный на меня. Я бесстрашно подмигиваю: мол, и не с такими справлялся.

Когда двери лифта открываются, я вижу перед собой Великого Князя Воронцова собственной персоной. Он стоит перед нами, сложив руки на груди, и внимательно смотрит мне в глаза. На князе надет парадный военный мундир, каштановые волосы зачесаны назад, а пронзительно-голубые глаза оглядывают нас с нескрываемым недоверием.

— Князь Шувалов, насколько я понимаю?! — спрашивает он с презрением в голосе.

— К вашим услугам! — заявляю я, напялив на лицо простецкую улыбку. — Изучаем материальную историю нашей Империи!

— С ним все понятно, — обращается Воронцов уже к Андрею. — А тебе зачем История понадобилась? Ты же знаешь ее лучше всех в Империи!

Я смотрю на Андрея с удивлением и уважением одновременно. В моих руках был кладезь важной информации, а я использовал его в качестве тренажера для оттачивания острот?!

— Я к вам приехал! — с готовностью отвечает Трубецкой. — Обсудить некоторые моменты…

— Да мы с твоим отцом уже все обсудили! — перебивает его Великий Князь, и его голос ощутимо теплеет. — Ну, пойдем ко мне в кабинет, пойдем!

Воронцов кладет огромную лапищу на плечи Андрея, и они покидают нас не попрощавшись. Когда звук их шагов затихает в коридоре, княжна оживает.

— Аристократический этикет в полной красе! — недовольно фыркает она, берет меня под руку и решительно ведет в противоположный коридор.

На полу все те же ковры, на стенах аутентичные потертые обои и позеленевшие от времени канделябры — для полноты картины не хватает лишь бронзовых свечей. Мы заходим в довольно большое помещение, напоминающее чайную комнату в особняке Воронцовых, где состоялась моя первая встреча и с Еленой, и с Андреем. Даже портреты великих предков такие же. Но меня интересуют не портреты, а камеры слежения. Их даже спрятать никто не удосужился, и зеленые огоньки сигнализируют о том, что запись ведется исправно.

— Не люблю неожиданности! — произносит Воронцова с улыбкой, закрывает входную дверь и поворачивает бронзовый замок.

— У нас намечается тайная вечеря? — спрашиваю я, вскинув бровь.

— Еще не знаю, — кокетливо отвечает Воронцова и пожимает плечами. — Открой шампанское, оно в ведерке со льдом у камина.

Пробка вылетает из бутылки с громким хлопком, и я разливаю пузырящийся напиток по заранее приготовленным бокалам. Их два, а не три, как можно было бы ожидать. Значит, намеки на секс втроем были всего лишь намеками. Я передаю один Воронцовой, она подносит его к глазам и наблюдает за пузырьками, которые струятся по хрустальным стенкам.

— Иногда надоедает играть набитую дуру! — неожиданно заявляет Воронцова и переводит взгляд на меня.

Ирония в ее голосе и циничный проницательный взгляд застают меня врасплох.

— Кому-нибудь кроме меня ты в этом признавалась? — спрашиваю я, внимательно глядя Елене в глаза.

— А зачем? — с язвительной усмешкой интересуется она. — Не все ли равно мужчинам — трахать умную или дуру?

— Мне — нет!

— А те две девицы, которые ублажали тебя на вечеринке Апраксина, были умны или глупы? — спрашивает она, прищурив веки.

— Вряд ли умнее братьев Юсуповых! — отвечаю я, коварно улыбаясь, чокаюсь с Еленой и выпиваю шампанское.

— Зачем ты сюда приехал? — настороженно спрашивает Елена. — Не за маской же, которую нужно было выбросить на помойку еще пару сотен лет назад?

— Если скажу, что ради тебя, ты же все равно не поверишь?

— «Ради тебя» звучит слишком размыто, — отвечает Воронцова и опорожняет бокал. — Если ты имеешь в виду секс, то поверю!

— Мое детдомовское воспитание не позволяет в этом признаться!

— Давай на кушетку присядем?! — предлагает Елена, мягко берет меня за руку и ведет к дивану, стоящему перед камином.

Я сажусь, откидываюсь на высокую спинку и ставлю бокал на низкий столик. Поворачиваюсь к Елене и снова смотрю в изучающие меня умные глаза.

— Ты возбуждаешь меня такой! — говорю я, забыв про дурацкие выученные улыбки. — Почему в свете ты ведешь себя по-другому?

— Для всех я легкомысленная дурочка, меняющая мужчин как перчатки, а в этом образе стану бессердечной стервой…