— Амулет, который я тебе вручил, должен был показать твою Темную суть, и тебя сожгли бы здесь, в Храме! — Светлый снова лыбится. — В «Белом шуме» я спас тебя по той же причине и даже предупредил, что все должно произойти в свое время! Сначала все участники партии должны были завершить начатые комбинации! Все пошло не по плану, теперь твои потенциальные убийцы мертвы, и ты умрешь вслед за ними!

— Хочешь стать Императором? — с вызовом спрашиваю я, и Светлый делает шаг навстречу, становясь в перекрестье взглядов статуй Разделенного.

— Бери выше — новым Разделенным! — отвечает Светлый с нескрываемым презрением. — Для этого и понадобилось сегодняшнее шоу! Негоже Темным рядиться в одежды Цветных, как это делали покойники за твоей спиной, и как делаешь это ты! Осталось убить тебя и этих никчемных юнцов, а затем выйти к народу и совершить на ступеньках Храма пару или тройку чудес!

— В чем опасность Темного начала внутри меня? — спрашиваю я, желая закрыть последний открытый фрагмент пазла.

— Рано или поздно Темные возьмут тебя под контроль, и ты станешь их марионеткой в прямом смысле! — снисходит до ответа Светлый после длинной паузы. — А теперь молись! Тьме или Свету — неважно! Мне жаль тебя убивать, ибо ты добился хотя бы чего-то, в отличие от остальных пятерых!

Самоуверенность моего клона умиляет. Я чувствую, я знаю, что он не постиг весь спектр Силы, и не стал даже Истинным Светлым, которого упоминал Шеф. Ему не хватило малости — он не инициировал в себе Темное начало. Видимо, помещала ненависть к Темным.

В руках Светлого снова появляются два прозрачных меча, а на устах — самоуверенная улыбка. Мой двойник настолько уверен в победе, что идет в бой без Покрова. Я могу превратить его в кровавое месиво, даже не формируя боевые конструкты и не защищая себя Покровом. Но я решаю доиграть партию. Все начатые комбинации должны быть завершены!

Мои глаза разгораются радужными калейдоскопами, и я воздеваю руки к солнцу, которое светит сквозь разрушенный купол. Светлый застывает в неподвижности, его фигура становится черной, будто отлитой из обсидиана, и потоки света, бьющие из моих глаз, мгновенно превращают ее в лужу кипящего черного стекла. Мой клон умирает мгновенно, но я успеваю заметить удивление, мелькнувшее в его глазах.

Я убиваю Светлого светом, хотя мог бы убить тьмой или превратить в каменную статую, но спектакль для наследников, прячущихся под сотворенным мной защитным куполом, нужно отыграть. Будущая элита Империи не должна сомневаться в моей Силе.

Я закрываю глаза и растворяюсь в окружающем пространстве. После огромной Вселенной объять Землю довольно просто, и я сам поражаюсь легкости, с которой это осуществил. На поверхности земного шара разбросаны цветные и черные точки. Цветные — в основном на территории России, черные — вне ее, а белых нет ни одной, если не считать самой яркой — меня.

Все это — люди, отмеченные Даром Разделенного. Кристаллы кажутся большими по размеру и напоминают кляксы, хотя понятие реального масштаба обманчиво, так рисует картину мира мой изменившийся разум.

Сначала я гашу Кристаллы. Высасываю из них Силу до тех пор, пока цветные и черные конструкты не исчезают полностью. Затем принимаюсь за одаренных. Нет, я не убиваю их, а лишаю Дара. Просто превращаю в бездарей, которых они презирали всю свою сознательную жизнь.

Остается лишь одна ярко светящаяся точка — я. Какое-то время борюсь с искушением лишить Дара себя, но в итоге доводы разума берут верх над эмоциями, и я открываю глаза.

Наследники не почувствовали ничего, и их взгляды направлены не на меня: парни и девчонки пораженно оглядывают Храм. Удивляться есть чему: Кристаллы исчезли, как и статуи Разделенного Бога. Я гашу защитные купола, и наследники вздрагивают.

Первым на меня обращает взгляд Трубецкой. Он улыбается и машет смартфоном, зажатым в руке, а затем бежит ко мне. Остальные осторожничают и не двигаются с места.

— Получилось! — орет он, обнимая меня за плечи. — Я все заснял, трансляция в Телеграф шла непрерывно! Ты теперь самый сильный маг в Империи!

— Я — единственный маг! — поправляю я друга, но он еще не понимает, что я имею в виду.

— Вот только…

Андрей делает шаг назад, щурит глаза и пальцами правой руки аккуратно гладит мою кожу, внимательно разглядывая лицо.

— Эй, аристо, я, конечно, крут, но это не повод ко мне приставать! — протестую я и убираю его руку.

— Посмотри! — тихо произносит Трубецкой, поднимает смартфон на уровень моих глаз и поворачивает экраном ко мне.

На ярком экране мое лицо. Еще более заострившееся, постаревшее лет на двадцать и покрытое мелкой сеточкой морщин. Но больше всего поражают глаза. Радужки похожи на залитую под роговицу ртуть, в глубине которой вспыхиваю цветные всполохи.

— Спасибо, друг! — искренне говорю я и крепко обнимаю Андрея. — Попрощайся с отцом и срочно лети с Натальей в Кремль, чуть позже я все объясню!