— Да, можно утверждать с большой долей вероятности, что это были обычные крысы, повсеместно встречающиеся в нашем городе, — наконец выдал свой вердикт Петр Ильич.

— Вы что, хотите сказать, что моих парней съели обычные крысы?! — Гневно воскликнув, капитан Толоконников резко вскочил на ноги. — Да все они, как один — боевые ребята! Каждый из них неоднократно противостоял дьявольским тварям! А тут обычные крысы?

— Увы, Гордей Иваныч, мне жаль… — Развел руками эксперт-криминалист. — Это явно не демоны.

— Да, Гордей, — произнес Кузнецов, если защита цела, адовым тварям в отдел до сих пор хода нет. — Петр Ильич прав: только обычные животные могут сюда проникнуть. Только с ними кто-то основательно поработал.

— Но как?.. — Не мог успокоиться капитан. — Это же обычные крысы!

— Успокойся, товарищ капитан государственной безопасности! — В голосе тщедушного старичка вновь лязгнул металл. — И давай без соплей!

То, что тщедушный старичок может быть весьма жестким, Петраков уже успел убедиться. Он до сих пор помнил, как после приказов старшего майора, отчего-то хочется только бежать и выполнять его распоряжения, не жалея сил своих.

Вот и Гордей вытянулся перед Кузнецовым по стойке смирно, быстро застегнув верхнюю пуговичку воротника:

— Так точно, без соплей, товарищ старший майор государственной безопасности!

— Так-то лучше, — кивнул Владимир Николаевич, вновь превращаясь в безобидного, на первый взгляд, дедушку.

Вот как у него так получалось, Петраков до сих пор понять так и не сумел.

— И не стой передо мной, как лист перед травой, — попытался печально пошутить старший майор. — Вольно! У нас тут не смотр строя и песни. А вспомни, лучше, библейские притчи о «десяти казнях египетских»[1], — произнес Кузнецов. — И о чем там, помимо всего, сказано? Ты же мне, вроде бы, зачет по Ветхому завету на отлично сдал? Или забыл уже?

— Так точно, Владимир Николаевич, — ответил капитан, — на отлично!

— Так и в чем там дело было, товарищ капитан госбезопасности? — Не отставал от капитана Кузнецов.

— Ну, так это… — Кривоногий оперативник закатил глаза под лоб, вспоминая тексты святого писания. — Согласно Исхода, Моисей именем Бога требовал от фараона отпустить его народ, обещая, что в противном случае Бог накажет Египет. Фараон не послушался, и на Египет были обрушены десять бедствий, причём каждый раз после нового отказа фараона отпустить евреев следовало очередное бедствие: наказание кровью, — принялся перечислять Гордей, загибая пальцы на руке, — нашествие жаб; нашествие кровососущих насекомых — мошек там, вшей и клопов; наказание пёсьими мухами…

— Достаточно, — остановил Толоконникова товарищ старший майор, — вижу, что помнишь. Но, неужели никаких аналогий не возникает?

— Так это, вы думаете, что это нашествие крыс? — спросил капитан. — Типа, как в казнях… Ну, не Бог же их на нас наслал?

— Враг рода человеческого, тоже много чего умеет. Ведь недаром его называют «повелителем мух», отчего бы ему или кому-нибудь из его приспешников, не быть «повелителем крыс»?

— Понял, товарищ старший майор госбезопасности! — отчеканил Толоконников.

— Ты же опытный оперативник, Гордей, — мягко попенял подчиненному Владимир Николаевич. — Сражаться с тварями не жалея жизни, конечно, похвально, но и думать головой тоже не нужно забывать!

— Виноват, Владимир Николаевич, обязательно исправлюсь… — Взгляд капитана неожиданно остановился на значке в виде открытого глаза, начертанном над дверным косяком. — Матвей! — крикнул капитан. — Говда! Ко мне быстро!

— Здесь, товарищ командир! — быстро подошел к начальнику опергруппы уже знакомый Петракову чекист.

— Ты, когда в магическую защиту силу заливал, «глаз Гора»[2] тоже подпитал? — спросил подчиненного Гордей.

— Так точно, товарищ капитан госбезопасности! — бодро отозвался сержант ГБ. — И его обновил… заодно… А что, не надо было?

— И это же для каких же таких нужд, ребятки, — недобро прищурился Кузнецов, тоже обратив внимание на начертанный над дверным проходом символ, на который, по всей видимости, до этого не обращал внимания, — вы этот древнеегипетский Уаджет намалевали?

— Так это, Владимир Николаевич, помните, пару дней назад у нас натуральная чертовщина с фиксацией вызовов в журнале происшествий творилась? — пояснил Толоконников. — Старший сержант Трегубов… — Гордей стрельнул глазами в сторону обглоданного скелета. — Пусть покоится с миром его душа! — Добавил он, сдернув фуражку с головы, и остальные сотрудники последовали его примеру. — Так вот, — продолжил капитан, — он жаловался, что его записи в журнале постоянно пропадают. Вот я око Ра и начертал, настроив аккурат на стол дежурного по отделу. Хотел вычислить этого шутника-паразита, что каким-то образом подтирает записи…

— Странные у вас тут порядки, — не выдержав, высказался Петраков. — У нас в УгРо никому бы в голову не пришло записи в журнале регистрации стирать.

— Так и у нас тоже, — печально улыбнулся непонятливости Сергея капитан Толоконников. — Сотрудники в нашем отделе все серьезные, проверенные и никто такой дуростью страдать бы не стал…

— Ты, Сереженька, все время забываешь, — перехватил ведущую роль в разговоре товарищ старший майор госбезопасности, — по какому профилю мы работаем. Оттуда и недопонимание.