— Вполне! — Тряхнул взъерошенной шевелюрой скотий бог. — Мы квиты, Большой Крыс! — торжественно провозгласил Велес, присев на корточки перед крысиным королем. — Сим подтверждаю! — Он выставил перед собой раскрытую ладонь, в центре которой разгорался ярко-алый символ рогатого Тельца — личная «печать силы» бывшего бога.

— Сим принимаю! — не менее тожественно проскрежетал крысюк, ткнувшись засветившимся, словно светлячок, носом в ладонь Велеса.

Огни, встретившись, на мгновения ярко вспыхнули и потухли, подтверждая «на духовном» уровне о выполнении сторонами всех взятых на себя обязательств.

— У тебя нет власти надо мной, Великий… Прощай… — Крыс поджав передние лапки, припал к земле, словно поклонился и, попятившись, вновь исчез в темных кустах. — Спасибо! — неожиданно раздалось из темноты. — Если будет нужда — заходи… — пропищал на прощание Крысиный король, уводя с собой бесчисленную серую стаю.

— Не ожидал от него благодарности, — глаза Велеса сверкнули в темноте. — Ты знаешь, рыжий, а у меня даже резерв силы пополнился, — признался он. — Может, послать все на хер? Взять под свое крыло этих серых зубастых тварей и вырастить из них настоящую преданную паству. В смертных я как-то разочаровался — крысы куда честнее…

— С дуба рухнул, Борода? — заржал Локи. — Они же твари неразумные…

— Они куда разумнее некоторых смертных! — возразил Велес. — И не способны на открытое вероломное предательство, в отличие от людей. Сколько всего я делал для смертных? Реального, а не надуманного? И все-равно они меня предали! А что делает для них их хваленый Господь? Ни-че-го! Да еще и рабами их всех считает! Где справедливость, Локи?

— Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей, — философски заметил рыжий балагур. — Тут та же аналогия, старый. Он ничего для них не делает, только обещает молочные реки и кисельные берега в раю после смерти. А что там у него там на самом деле — никто из них не знает. Но они, сука, истово верят в этот голимый развод. Ладно, хватит философствовать, Борода! Нам еще этого тухлого деятеля заново воскрешать.

Велес угрюмо кивнул и сбросил с плеч свой основательно заношенный плащ. Совместными усилиями плотно укутав труп в потрепанную брезентуху, Велес легко, словно безвольное тело ничего не весило, взвалил мертвеца на плечо, и размеренной походкой вышел из кустов. До места своего проживания неприкаянные боги решили не ловить автомобиль, а прогуляться пешком, благо до гостиницы «Националь» было не больше двух кварталов. Буквально, рукой подать.

— Ты бы это, Борода, хоть Полог Невидимости на себя накинул, — произнес Локи, семенящий рядом с могучим стариком. — А то, как-то, так внаглую разгуливать по Москве с трупом на плечах… Первый же патруль прикопается! Заметут, как есть заметут! А там по тундре, по железной дороге, где мчит курьерский Воркута — Ленинград…

— Тебе надо, ты и разворачивай Полог, — с невозмутимым видом произнес Велес, продолжая вышагивать по проспекту с независимым видом. — А у меня сил на эти глупости не осталось. А еще этого бедолагу, — он слегка подкинул труп, лежащий на его плече, — опять с того света вытягивать.

— Вот всегда так, как надо силы — так Локи, дружище, давай, делись… А мне что, все с неба, что ли падает?

— Нам с тобой уже давно с неба ничего не падает, — усмехнулся старик. — Даже некрос просто так растратить не можем — каждую мелочь согласовывать с ним приходится.

— Это ты прав, старина, нас в Аду только что и терпят, — согласно закивал рыжий бес. — Благо, что палки в колеса не вставляют — боятся, что мы влет переобуться сможем. А у Яхве для нас и местечки уже приготовлены — заделаешься себе святым Власием, и будешь с удовольствием своим любимым коровкам хвосты накручивать.

— Достал меня уже с этим Власием, рыжий! Знаешь же, что ни под каким соусом я в эту шкурку не влезу! Я свободу люблю! И лучше уж полное забвение, чем в рабах у Яхве шустрить!

— Да знаю я, знаю, Старый! Ты, такой же непримиримый свободолюбец, как и Перун. А ведь он вполне мог и Илией Пророком стать. Предлагал ж ему Яхве, поклонись, дескать, в ноженьки — я все прощу…

— Ага, всепрощающий наш, — ядовито фыркнул Велес. — Только громовержец Перун сдохнуть предпочел, чем к кому бы то ни было в услужение идти, да в ножки кланяться. Он и с Родом-батюшкой постоянно за власть конфликтовал…

— Ага, — поддакнул Локи, — а тут какой-то чужак с земель Хананаанских. Не кланялся сроду никому бог дружин, за что и имя его навечно забыто!

— И что толку-то, мелкий, наши с тобой имена тоже давно не на слуху, — заметил Велес. — Пресмыкаемся, как черти перед гребаным… Не лучше было бы тоже, как Перун — раствориться без остатка в извечном Хаосе Вселенной?

— Ты чего, Борода? — удивленно вскинул брови Локи. — Не вздумай! А как же месть? Кровь за кровь? Глаз за глаз? Это ж покон! Нет, я еще тысячу лет на брюхе ползать готов, чтобы это блюдо аж заледенело, почище льда в озере Коцит[1]! Но зато месть моя будет сладкой, как никогда!