Как все это могло произойти, почему СИБ прошляпила так давно ожидаемую эскалацию в Польше, и кто вообще во всем этом виноват, еще предстояло выяснить, однако было понятно, что без откровенного предательства не обошлось.

— Ты прав, — после длинной паузы задумчиво произнес Александр, — как обычно прав. И с Константином был прав, нельзя его было в Варшаве оставлять…

С Константином вообще произошла какая-то мутная история. Вместо того, чтобы возглавить борьбу с вылезшими из подполья инсургентами он сначала самоустранился, а потом и вовсе выпустил прокламацию о необходимости реставрации польской государственности.

Не знаю, сам ли брат до этого додумался, было ли это обращение добровольным или сделанным под давлением, да и не важно это.

Важно то, что это был настоящий удар под дых воюющей с внешним врагом родине.

В военном, моральном, дипломатическом и идеологическом плане. После такого афронта мне даже из Берлина пришла недоумевающая телеграмма, с вопросом о том, насколько я вообще могу контролировать своих подданных. С намеком, что Пруссия готова ввести в Польшу свои войска. За долю малую естественно.

Что при этом творилось в западной прессе, и говорить не имеет смысла. Россию буквально смешали с дерьмом, а через Австрийскую границу в Привисленский край полноводной рекой пошла помощь восставшим. Оружие, деньги, печатные материалы, добровольцы. Малый джентельменский набор юного бунтовщика.

— Будет урок на будущее, не стоит полагаться на лояльность родственников, — я только пожал плечами. Шанс подавить восстание в зародыше был упущен, и теперь в сторону Привисленского края из глубины России торопливо выдвигались отмобилизованные в течение весны части. — Только по той причине, что они родственники.

«Порадовали» греки. В течение весны они активно выбивали турок с юга балканского полуострова, успели взять города Ларисса и Тессалоники, и, казалось, никаких проблем с ними не будет. Граница между Грецией и Российской землей была заранее определена по реке Марица, и чтобы ее достичь эллинам нужно было еще дойти до Адрианаполя. Тот, впрочем, в любом случае оставался по нашу сторону разделительной линии. А 27 мая в Афины наведался английский флот, сжег Пирей и высадил десант. Вместо того, чтобы задать англичанам жару, греки быстро подняли лапки вгору и согласились принять Георга графа Кембриджского в качестве короля.

Семнадцатилетний Георг Вильям Фредрик Чарльз был внуком британского короля Георга III и двоюродным братом королевы Виктории. Сам по себе он ничего не представлял по причине молодости и почти мгновенно подписал указ о создании регентского совета, в который попали вельможи из Лондона.

Охренеть не встать! Одним точечным ударом британцы разрушили всю многолетнюю нашу игру вокруг греческой независимости. Понятное дело, что власть Георга I, хоть и признанного оправленными кругами в Афинах в качестве греческого короля, была достаточно шаткой и держалась исключительно на английских штыках, а значит в будущем его можно будет попробовать сбросить… Вот только именно здесь и сейчас это никак нам не помогало.

В целом ситуация складывалась аховая. Мы были на пороге войны со всей Европой — опять — и в том, что на этот раз получится выстоять, у меня были вполне обоснованные сомнения. Тем более, что по дипломатическим каналам приходили весьма тревожные вести из Вены и из Неаполя.

Вроде как в Австрия вполне может полноценно присоединиться к антирусскому альянсу и только торгуется за часть пирога, которая ей достанется. Ну а неаполитанский монарх и вовсе был достаточно ограничен в возможности политического маневра.

Российская армия к этому моменту была распределена таким образом. На Кавказе Ермолов имел около сорока тысяч штыков собственно русской армии еще около восьми тысяч армянского ополчения.

В зоне проливов были сосредоточены три корпуса общей численностью в семьдесят тысяч человек, плюс тысячи четыре военных моряков. Тут за главного был получивший генерала от кавалерии и Георгия 2-ой степени Остен-Сакен. Не то чтобы Дмитрий Ерофеевич был каким-то выдающимся стратегом, но и больших сражений на этом направлении пока не намечалось. Нужно было просто стоять и непущать, на это его немецкой обстоятельности вполне хватало.

На Дунае, прикрывая Фокшанские ворота и перевалы Карпат стояла еще одна армия, примерно той же численности под командованием Паскевича. Русско-австрийскую границу держал фельдмаршал Каменский с четырьмя корпусами, из которых правда только один относился к первой линии.

Для подавления восстания в Привисленский край был назначен генерал Суворов — сын Александра Васильевича, — которому получилось выделить всего 130 тысяч штыков. Аркадий Александрович, получивший чин генерал-лейтенанта в 25 лет откровенно говоря военными талантами батюшки не блистал, поэтому несмотря на прошедшие двадцать лет службы полного генерал выслужить так и смог. При этом полной бездарностью его назвать было тоже нельзя, и для борьбы с бунтовщиками он в целом подходил не хуже, чем любой другой генерал. Ну и конечно мне казалось забавным то, что Варшаву опять — спустя полвека — будет штурмовать генерал Суворов. Была в этом тонкая историческая ирония.