Шрифт:
— О Господи, — пробормотала я пристыженно, уткнувшись лицом в ладони.
Я взглянула на Люсьена, и он улыбнулся. Полноценной, широкой, подкашивающей колени и вызывающей бабочки в животе улыбкой.
— Спасибо, миссис Уолтон, но мне надо возвращаться домой, — крикнул он в ответ.
— Можешь воспользоваться входной дверью, — проорала мама.
Я поморщилась.
— Пожалуй, тебе стоит так и сделать. Иначе они просто поднимутся сюда.
— Окей, — сказал он, как будто не беспокоясь из-за моего унижения.
Расправив плечи, я вывела нас из моей спальни и вниз по лестнице, не зная, с какой именно реакцией сейчас столкнусь. Вступаться за права женщин — это одно в глазах моих родителей. А украдкой проводить мальчиков в спальню — это уже совершенно другой вид бунта.
Мои родители встретили нас у основания лестницы. Папа был одет в старомодный бежевый свитер, слишком совпадавший по цвету с брюками хаки. Мама до сих пор была в медицинском костюме после работы. Оба держали по бокалу вина.
— Мам, пап, это Люсьен. Он, ээ, помог мне с домашкой по тригонометрии, — сказала я, неловко представляя их.
— Приятно познакомиться, мистер и миссис Уолтон, — сказал Люсьен, пожимая им руки как взрослый. Мне внезапно представилось, как он проводит совещания в своём дорогом костюме, с серьёзным лицом и крепким рукопожатием. Может, «богач» не такая уж отстойная цель.
— Приятно наконец-то официально познакомиться с тобой, Люсьен, — сказала мама, бросая на меня взгляд «мы обсудим это позже».
— Тебе здесь всегда рады, особенно если это не даст Слоан швырять в стену учебники математики, — сказал папа.
Я смущённо подогнула пальцы на ногах.
— Пап, — зашипела я.
Он протянул руку и взъерошил мне волосы. Я продолжала умирать от фатального и неизлечимого позора.
— Ты уверен, что не можешь остаться на ужин? — предложила мама.
Люсьен поколебался буквально на долю секунды, и мои родители набросились на него как бульдоги на арахисовое масло.
— Присоединяйся к нам, — настаивал папа. — Карен делает отменный мясной рулет, а я приготовил печёный картофель с соусом из сметаны и редиса.
Люсьен покосился на меня, затем на свои ноги и кивнул.
— Ээ, если вы точно не возражаете?
— Ни капельки, — настаивала мама, направляя нас к кухонному островку, где были расставлены тарелки.
О Господи. Я буду ужинать с Люсьеном Роллинсом. Еёеейй!
И с моими родителями. Буууу!
Это определённо не свидание, если присутствуют дуэньи-наблюдатели. По крайней мере, не в этом веке.
— Идёмте, вы оба, — сказала мама, показывая дорогу. — Можете сервировать стол.
***
— У тебя классные родители, — сказал Люсьен, когда я закрыла за нами дверь. В прохладном вечернем воздухе витал лёгкий запах вишнёвого цвета.
— И смущающие, — сказала я, содрогаясь от тем разговора. — Тебе правда не обязательно на выходных помогать папе доставать летние украшения со стропил в гараже.
Мой папа, с ростом 170 см и боязнью лестниц, пришёл в восторг от роста Люсьена. Моя мама пришла в восторг от его видимой неспособности отказать.
— Я не возражаю, — сказал он, засовывая руки в карманы.
— Не допускай, чтобы они это услышали, иначе мама заставит тебя таскать коробки с документами в её офисе, а папа заставит обрезать высокие ветки во дворе.
— У вас отличный дом, — сказал Люсьен. Это прозвучало почти как обвинение.
— Я бы сказала «спасибо», но моих заслуг тут нет.
— Мой отстойный, — сказал он, мотнув подбородком в сторону соседнего дома, маленького, двухэтажного и бежевого. Я заметила, что отец Люсьена до сих пор не вернулся.
— Может, ты был бы лучшего мнения о нём, если бы подстриг газон? — услужливо подсказала я.
Он посмотрел на меня, снова развеселившись.
— Едва ли от этого станет лучше.
Я скрестила руки на груди, чтобы прогнать вечернюю прохладу.
— Как знать. Иногда если навести внешнюю красоту, то и внутри станет лучше.
Это как в те разы, когда я просыпалась достаточно рано, чтобы найти время на тушь и помаду. Яркие губы и длинные ресницы помогали мне почувствовать себя более красивой и более собранной версией себя.
— Посмотрим, — сказал он. — Спасибо за ужин. Мне пора возвращаться и делать свою домашнюю работу.