— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.

— Хуже.

— Ты что-нибудь ела?

— Нет. Все выходит обратно. Наверное, отравилась или инфекцию подхватила — у нас на работе несколько человек с желудком слегло.

— Хочешь, я за тобой приеду? Останешься у нас переночевать. И не волнуйся, не можешь есть — не надо.

— Хел, я не могу.

— Но сегодня же день рождения Гэва.

— Я знаю, но чувствую себя ужасно. Только праздник вам испорчу. Веселитесь без меня.

— Значит, не приедешь?

— Думаю, мне лучше лечь спать.

— Я тебе еще перезвоню, проверю, как самочувствие.

— Не волнуйся, я наверняка буду спать. Веселитесь. Поцелуй от меня Гэва.

Все. Теперь в рай мне путь закрыт.

До Хлои добираюсь очень долго и появляюсь там не в лучшем настроении. У нее квартира на первом этаже викторианского дома. Она встречает меня у дверей, ведет в сад. Я мельком оглядываю гостиную. Стильные деревянные полы, картины. Во всем виден хороший вкус. Даже сад в идеальном состоянии.

Джек и Мэтт колдуют у гриля, кроме них в саду еще человек сорок ту суется. Из колонок надрывается Арета Франклин. Все, кажется, уже пьяные.

— Хорошо, что ты смогла прийти, — говорит Джек и целует меня.

— Хорошо, — соглашаюсь я. Осматриваюсь, замечаю Мартина, брата Хел.

Он с кем-то разговаривает, углядев меня, салютует стаканом. Я машу ему в ответ. Все, я пропала. На этот раз точно. Он обязательно расскажет Хел, что видел меня здесь.

Я поворачиваюсь к Джеку.

— Есть будешь? — спрашивает он с набитым ртом.

— Нет, спасибо. Не хочется. Джек обнимает меня одной рукой.

— Ну, веселей. Это же вечеринка.

Веселей? Сейчас, когда вся моя жизнь летит коту под хвост? Я слабо улыбаюсь ему и спрашиваю через силу:

— Кто есть кто?

Он начинает перечислять:

— Это Стрингер, он работает в спортзале. Дамиен, старый школьный товарищ.

Дальше идет целый список имен, которые я никогда не смогу запомнить.

— А вот это Джонс, — наконец говорит он и показывает на парня в кожаных штанах. Парень очень симпатичный и явно сознает это, судя по его позе. — Держись от него подальше. У него от коки совсем крышу снесло. Черт, они идут сюда.

Девушка, которая вместе с Джонсом приближается к нам, кажется мне до боли знакомой. Вот только никак не могу вспомнить, где я ее видела. Наверное, модель или манекенщица — стройная, длинные светлые волосы. Очень красивая — глядя на такую красоту, невольно начинаешь подумывать о смене пола.

— Джек, у тебя отлично получается, — широко улыбается она.

Белоснежные зубы, без малейшего следа помады.

— Ты нас не представишь? — Она с любопытством оглядывает меня.

Джек прячет взгляд. Переворачивает стейк на гриле.

— Да, конечно. Эми, это Джонс, — говорит он, махнув между нами куском рыбы.

— Привет, — говорю я Джонсу. Джек прав. С первого взгляда очевидно, что он нюхает слишком много кокаина.

— И Салли, — бормочет Джек.

Я не сразу понимаю все значение этой фразы, но вскоре ужасная догадка поражает меня как молния: так это ее Джек рисовал? Голышом?

— А! — восклицаю я. — Так ты та самая Салли, с портрета. А я все думаю, где я тебя видела.

К счастью, в порыве притворного смеха я не захлопала себя по бедрам. Салли опускает взгляд, но она крупно ошибается, если думает, что мне неловко.

— С какого портрета? — спрашивает Джонс.

— Ну, знаешь, тот, — улыбаюсь я до ушей, — нагишом, который Джек пишет. Очень удачный портрет…

— Что?! — перебивает меня Джонс, вскидывая руку. На указательном пальце у него уродливый серебряный перстень с черепом. — Что?! — снова вопит он, откидывая с лица волосы.

— Ох… — Я зажимаю ладонью рот. — Это должен был быть сюрприз? — Я делаю виноватое лицо, поворачиваюсь к Салли. — Ты ему собиралась подарить свой портрет? Ой, ну конечно, это ведь такой… интимный подарок.

Я облажалась.

Сильно.

Очень сильно облажалась.

Салли сверлит Джека недобрым взглядом. На долю секунды воцаряется гробовая тишина, которую нарушает Джонс. Кажется, его сейчас разорвет. Он хватает Джека за грудки.

— ТЫ, УРОД НЕДОБИТЫЙ! — орет он и замахивается на Джека.

Все замирают.

Но Джонс промахивается и падает на гриль. Одной рукой с размаху он стукается об стол, переворачивая на себя соус; сосиски разлетаются во все стороны. Потом раздается треск падающего гриля, шипение кожаных штанов, поджарившихся на решетке, и, наконец, визг Джонса.