Кем я на самом деле приходился Таше? Бывшим любовником, другом, человеком, присматривавшим за ней, платящим за съёмную хату и покупающим продукты? Всё это и одновременно ничего. Как мне рассказать этой рыжей, стервозной и агрессивно настроенной по отношению ко мне следачке, кто я был для Таши. Молодой, одного со мной возраста, а может, и помладше, бабе, но, по всему видно, несчастной в личной жизни. Я такие моменты враз просекаю. Женщины, у которых отношения с мужиками по каким-либо причинам не складываются, ведут себя иначе, чем те, у кого с этим всё в порядке. Выглядят по-другому, разговаривают по-другому, да они даже – чёрт возьми! – пахнут по-другому.

– Бывший любовник. Да? – И вновь ничем не прикрытая ирония пополам со злостью.

Интересно, чем я ей не приглянулся, что она так злится? Я вздохнул, подбирая слова.

– Послушайте, Оксана Владимировна, какая разница, кем я был, давайте вернёмся к существу вопроса.

– Разница большая. – Следачка нехорошо растягивая слова, разглядывала меня. – Так кем?

– Хорошо. – Теперь разозлился я. – Да, я бывший любовник Таши.

– Кого?

– Вековой Натальи Ивановны. Она не любила полного имени. Просила называть её Ташей.

– Вас?

– Всех. Всех близких друзей.

Я замолчал, пытаясь успокоиться. Не время и не место злиться, можно наговорить лишнего. Хоть чего лишнего я могу наговорить? Я невиновен, и точка.

– Мы расстались три или четыре месяца назад.

– Три или четыре?

Пальцы рук, лежащих на столе, слегка подрагивали, так, словно следачке не терпелось взяться за ручку. Хотя я не был уверен, что среди вороха бумаг, разбросанных по столу, не лежит включённый диктофон. Меня мог писать тот же айфон, лежащий экраном вниз рядом с её правой рукой. Впрочем, всё равно, никакой юридической силы эта запись иметь не будет, она не предупреждала, что записывает разговор.

Я сжал зубы, голову опять кольнуло болью. Да чтоб тебя!

– В мае.

– И…

– Я помогал ей, если хотите – присматривал. Платил за квартиру, покупал продукты, иногда приезжал просто поболтать.

– Зачем?

Действительно, зачем? Да очень просто: я чувствовал себя виноватым перед ней, тем, что у меня интересная и хорошо оплачиваемая работа, любимый человек и вообще всё хорошо. А у Таши – дрянная съёмная хата, психи на сайте, пишущие всяческие гадости и жалующиеся на несправедливую жизнь, и никого рядом.

Но я не собирался изливать душу перед стервозной и неудовлетворённой следачкой, поэтому просто пожал плечами и ответил:

– Не знаю… Наверное, в память о прежних отношениях. С деньгами у неё было туго, да и вообще… Четыре года совместной жизни просто так не выкидывают.

– Благородно. – Протянула следачка, иронично растягивая гласные.

Боль в моей голове разгоралась со стремительностью степного пожара. Заломило виски, защипало глаза, затылок словно налился свинцом. Хотелось застонать, плюнуть на всё и уйти. Но боль, внезапно, так же как появилась, исчезла. Лишь яркая вспышка – и всё.

Я моргнул и прислушался к себе. Точно! Боли как не бывало.

– Что, простите? – Занятый собой, я пропустил очередной вопрос.

– Вы последний её видели?

Поймать меня вздумала. Она что, за дебила меня держит?

– Я думаю, что последним её видел убийца. А я виделся с Ташей вчера утром.

– При каких обстоятельствах?

– Я позвонил ей. Мне не понравился её голос, и я решил заехать.

– Когда это было?

А то ты не знаешь, соседку всяко опросила, а соседка меня видела, как себя в зеркале.

– Это было… – я задумался, вспоминая и…

И чуть не выругался. В голове, при попытке вспомнить обстоятельства последней встречи с Ташей, вспыхнул экран, словно на экране компьютера. И передо мной с точность до секунды побежало кино моего прошлого.

Я слушал, как где-то в квартире мерзко, словно расколотый колокольчик, звенит дверной звонок. Я звонил минут пять, не меньше. Таша! Мать твою, где ты? Вышла? Или по своей извечной привычке напялила наушники и врубила музон? Я ещё раз вдавил кнопку звонка. Бесполезно. Пакеты ещё эти, с продуктами. Я заскочил в магазин, перед тем как заехать. Накупил еды, на пару недель должно хватить.

А вот соседка по площадке, дверь открыла сразу.

– Филипп. – Радостная улыбка на лице.

– Ольга Викторовна, я звоню Таше, она не открывает. Вы не знаете, она куда-нибудь выходила?

– Нет, Фил, ты же знаешь, что звукоизоляция здесь плохая, а ваша дверь так противно скрипит. Да и Наташенька, когда выходит, дверью громко хлопает. – Улыбка сменилась озабоченностью. – Что-то случилось?

Я извиняюще улыбнулся: давно хотел смазать петли, да руки все не доходили.

– Надеюсь, что нет. Я гляну? – Я кивнул на лоджию, смежную с лоджией в квартире Таши.