А во время крестин произошел курьёз, после которого Егор стал подозревать, что Ксюха его шпыняла не совсем обоснованно, из-за путаницы с дочками. Савва тогда недовольно заметил, шепотом: «Таинство крещения же! Снимите обереги языческие с младенцев в церкви!» Не понравились ему шерстяные нитки на запястьях, у Марины черная, сплетенная с красной, у Арины белая, с такой же красной. Ксюха в тот момент внезапно запаниковала, но тут же ткнула локтем мужа в бок и зашептала на ухо: «Я знаю, у тебя всегда карандаш с собой! Мари поставь крестик на пяточку, не дай бог перепутаем, я тебя убью тогда!»

Было это больше месяца назад, с тех пор уже девицы подросли и мать их различала безошибочно, по повадкам. Но на запястья поглядывала, сверяясь с цветом нитки. Несмотря на поразительное сходство — росли Мари с Аришей ярыми индивидуалистками, отказываясь синхронизировать желания, и когда одна кричала, требуя покормить, вторая в это время самозабвенно пачкала пелёнки. Так же и с режимом сна, и с проведением культурного досуга. Весело было всем, с ног сбивались не только мать с няней, но и отцу хватало.

Вокальными данными девочек природа тоже не обидела, хоть сейчас в хор Александрова, так что Егор наконец-то забыл, что такое проблемы со сном. Засыпал в любое время, мог и стоя придремать, и даже звуки гудка, три раза в сутки озвучивавшие рабочие смены (ночною обозначали вполсилы) — не слышал, пребывая в блаженном забытье. Сотрудники многочисленных лабораторий к постоянной раздражительности Егора относились с пониманием и сами порой посылали его — поработать в своем кабинете, где хоть и не диван стоял с кожаной обивкой, но поспать было на чём.

Ксения Борисовна, которой муж несколько скомкано и то и дело пряча глаза — стал обосновывать необходимость своей командировки — вначале хотела возмутиться. Но взглянув на мужа пристальней — рассмотрела, что укатали сивку крутые горки. Вернее — горластое, хоть и нежно любимое потомство. «Пусть съездит развеется», — решила Ксюша, разглядев осунувшееся лицо супруга: «даже похудел, хотя куда уж больше! Все равно от него толку мало, а тут того и гляди, одним поздним вечером в сланцах на босу ногу выйдет к соседям за табачком и не вернется!» И с чистым сердцем отпустила его, даже по поводу молодых девиц ничего язвить не стала…

Александр Павлович, прознав про желание Егора — напросился с ним. А Константин и так на месте не сидел, умотал в очередную поездку с Ермоловым и отрядом бойцов. На этот раз, в виде исключения — в боевой, а не тренировочный выход. Не все заводчики вняли увещеваниям императора о том, что и время меняется, и люди. А кто не с нами, те против нас! Так что национализация заводов и производств у нерадивых хозяев, думающих пропетлять старыми методами — шла полным ходом. Взяв с наследника клятвенное обещание, что тот в дороге не будет одолевать со своими глобальными планами экономического переустройства империи и расспросами про финансы в двадцать первом веке (и так выложил всё, что знал) — нехотя согласился.

В Попадалово к ним неожиданно присоединился Галкин Лёха, тоже внезапно охваченный чемоданным настроением. Причем на голубом глазу утверждал, что дочка тут совсем не причем. «Скучно в деревне просто!» — Пряча глаза, объяснял Егору: «У меня даже Петька в Сатку напросился, к казачатам! На удивление! Весной цидульки слал слезные: „мама забери меня обратно, я так больше не буду!“ А тут сам! Да и дичь всю выбили в окрестностях, пока клещей геноцидили, а Азат охотой хвалился…» Из всего этого Егор сделал вывод, что у них с Галкой дочка тоже растет здоровым и активным ребёнком. И мир познает всеми доступными ей методами, радуя родителей ежечасно…

В селе же, едва прознав о приезде Егора — к площади подкатил Анисим и налетел коршуном, встав грудью на защиту опытной делянки с опийным маком: «Не пущу Егор, так и знай! Прямое распоряжение Серёги! И врачи рекомендовали!» Егор с досадой сплюнул: «Да нужен мне ваш мой мак! Семена то я дал! А ты, дед, как с наследником скорешился, таким же скупердяем стал! Как чуял, себе сам чутка посадил, крохоборы!» Ветеринар, довольный что уберёг посевы от разорения, всё-таки оставил за собой последнее слово: «А Александра Павловича не замай! Умнейший человек, не нам чета! Помяни моё слово, поправит финансовое состояние империи и оздоровит! И без всякой чубайсятины с гайдаровшиной!» «Ага, конечно поправит!» — Не стал спорить Егор: «Если за его спиной Костян с расстрельной командой стоять будет…»

Дождавшись собравшегося Лёху — тронулись по наезженной дороге к Могузлам, проезжая мимо полей, темневших зрелой зеленью и желтых проплешин выгоревших на жарком солнце косогоров. Миновали заметное издалека санитарное кольцо, нещадно вырубленное в начале лета и вновь потянулся такой же пейзаж, как и возле села — поля с перелесками. «А ведь осенью целина и кустарник стояли вместо посадок», — довольно отметил Егор: «молодец Азатище, здорово развернулся, ну и наши трактор не пожалели выделить, этой зимой никто голодать не будет!»