Потом он осмелел, запел Space Oddity Дэвида Боуи, Lola группы The Kinks, Learning to Fly Тома Петти. Голос Чарли разносился по всей квартире и, наверное, был слышен даже в коридоре. У меня слова не шли с языка. Я могла бы слушать его всю ночь и весь день. Постоянно повторяла:

– Еще! Сыграй еще одну!

Порой я подпевала, но совсем тихонько, еле слышно. И все равно мне нравилось петь вместе с ним – мы будто творили вдвоем нечто прекрасное. Через пару часов Чарли убрал гитару в футляр и сказал:

– Хочу приготовить тебе омлет.

– Ладно, – рассмеялась я.

Было уже восемь, на улице стемнело. Продукты у меня закончились, и мы поехали в супермаркет на окраине, более дешевый, чем магазины в центре, где обычно отоваривались студенты. Чарли завел автомобиль на гигантскую парковку, пару минут мы сидели в машине молча. Потом он обернулся ко мне, и в глазах его блеснули слезы.

– Ты должна понять, я больше никогда не буду колоться.

– Как я могу быть в этом уверена, Чарли?

– Лея, ты не понимаешь. Героин для меня все равно что смерть. Врачи сказали, это чудо, что я до сих пор жив. В бога или высшие силы я не особенно верю. Хотя многие бывшие наркоманы именно к ним обращаются. Но я уверен, что кто-то или что-то за мной присматривает. Пару лет назад у меня случился передоз, по всем показателям я должен был умереть. Но вот я здесь. Сижу с тобой в машине на парковке. – Он вытер глаза тыльной стороной ладони. – Единственное, что у меня есть, – это вещи, за которые стоит цепляться, чтобы выжить. Гитара. Компьютер, чтобы можно было писать. Десять рабочих пальцев. – Он опустил глаза на свои руки, они дрожали. – Если мне удастся пробыть с тобой еще немного, я буду самым счастливым парнем в Висконсине. Но даже если и нет, все равно я счастлив, потому что всегда буду вспоминать сегодняшний день и тем держаться. Но я хочу, чтоб ты знала, больше колоться я не стану. Эта история в моей жизни окончилась навсегда. Иначе мне не выжить. А я очень хочу жить.

Я взяла его за руку. Он так расчувствовался, я даже не знала, как должным образом отреагировать. Ощущала себя по сравнению с ним какой-то малолеткой. Он прожил целую жизнь, а мне понять ее было не по силам.

– Я рада, что у тебя все хорошо, – наконец выдала я. – Рада, что ты жив.

Я не кривила душой, но слова все равно прозвучали как-то плоско и фальшиво.

В магазине Чарли разом переменился. Внезапно возбудился, повеселел. Стал носиться между стеллажами, хватать с полок продукты и забрасывать их в тележку, которую я едва поспевала за ним толкать. Действовал он вне всякой логики – взял клубничный джем, замороженные бейглы, чипсы со сметаной и луком. Твердил, что все это нам совершенно необходимо. Чипсы пригодятся, если ночью нам захочется есть, джемом можно поливать оладьи, которые он обязательно мне пожарит. А еще я обязана попробовать тот сыр и эти оливки, а печеньки в виде зверюшек мы будем макать в горячий шоколад, как он делал в детстве.

– Чарли, а как же омлет? – все спрашивала я. – Давай сосредоточимся на омлете.

К кассе мы подвезли тележку, заваленную разнообразными снеками и вяленым мясом. Продукты для омлета все-таки взяли тоже.

Мы выгрузили все на ленту, кассир начала сканировать штрих-коды, а мы – раскладывать покупки по пакетам.

– С вас сто шестьдесят восемь долларов и пятьдесят два цента, – наконец сообщила она.

Я обернулась на Чарли, он открыл кошелек и пробормотал:

– Черт, карточку дома забыл.

Женщина за кассой посмотрела на меня, я – на Чарли.

– Слушай, мне все это не нужно, я все равно на праздники уезжаю.

Он кивнул, потом глянул на бейджик у кассира на груди и заговорил:

– Кейси, можете оказать нам услугу? Разрешите ненадолго оставить пакеты здесь, я съезжу домой, возьму в кармане другой куртки карточку, а потом вернусь и все оплачу?

– Продукты нельзя так оставлять, – нахмурилась кассир.

– Просто задвиньте их куда-нибудь. Вернее, я сам задвину. Можно даже вот здесь, на полу все составить. Я вернусь через пятнадцать минут, максимум. Честное слово, Кейси, я не обману. Хоть ее спросите. – Он тронул меня за плечо.

– Так нельзя, – повторила женщина. – Сумки придется поставить в холодильник на случай, если вы не вернетесь, а у нас такого большого холодильника нет.

– Понимаю, но я клянусь, что вернусь, могу даже кошелек в залог оставить. До девяти я точно приеду и все оплачу.

– Чарли, – вмешалась я, – давай просто возьмем только то, что нужно для омлета. Все равно мы уже сложили продукты в пакет. И я заплачу.

Он покосился на сумки.

– Ну ладно. – А потом обернулся к Кейси. – Пойду разложу все по местам, чтобы вас не затруднять.

Женщина усмехнулась.

– Давайте вы уже заплатите за то, на что у вас хватает денег, а с остальным мы разберемся сами.

– Джем тоже надо взять, – буркнул Чарли. – Я же буду жарить тебе оладьи.

Он переложил джем в сумку с продуктами для омлета.

Я заплатила, и мы пошли к машине.

– Ты чокнутый, Чарли, – бросила я, залезая на сиденье.

– Сейчас еще ничего, видела бы ты меня раньше, – отозвался он, заводя мотор.

Больше мы из дома не выходили, только Чарли иногда выскакивал покурить. Режим у нас сбился, я понятия не имела, который час. И в телефон почти не заглядывала. Все равно никого не хотелось слышать. Не знаю, работал ли Чарли в эти дни; так или иначе, он никуда не ходил, а я не расспрашивала. Пару раз звонила его мама, но он не брал трубку.