Так вот, деревня лежала прямо посреди Утаивских гор, тех самых, которые стережет Вергер. Бывалые путники и торговцы предостерегали неопытных товарищей от опрометчивых походов в подобные места.

— Если там и живут некоторые люди, то это вовсе не значит, что там могут жить все люди! — говорили они. — Запомните, выгода — лучшая подруга риска.

Единственный безопасный путь в горы лежал через Андинский перевал, но большую часть года на нем бушевали страшные метели и сходили лавины. У всех желавших побывать на Утаивской цепи и вернуться обратно живыми имелось всего несколько недель весной в пору Светлого равноденствия.

Кто же, кроме зверей, считал эти холодные места своим домом? Звались эти племена Утаивами, и большинство бедолаг были потомками тех самых людей, поспоривших с Богом и поселившихся здесь многие годы назад. Остальные — немногие пришлые, ищущие в глубоких снегах того, чего не смогли найти в нормальной жизни. Все они — охотники и рыболовы, промышлявшие ценными видами мехов, мяса и рыбы. Этих странных людей часто спрашивали, почему они не спускались с гор и не занимались земледелием и промыслом в более теплых краях. Горцы хмурились и никогда не отвечали на подобные вопросы.

Среди поселений, разбросанных ниже от Андинского перевала, ходила легенда, что зимний холод так проморозил Утаивов, что стоило им только спуститься в теплые края, как они тут же растают, словно снеговики в знойный летний день.

Бытовало и еще одно поверье. Касалось оно не местных, а приезжих и было довольно мрачным, но ведь это как раз то, что и делает все суеверия такими увлекательными! Предание гласило, что если путника на Утаивской гряде покусает ледяной ветер или мороз, он обязательно вернется в горы к следующей оттепели.

— Не беспокойтесь, так можно сэкономить звонкие монеты! — подбодрил хозяин таверны двух путешественников, расспрашивавших его про занятную историю. Он намекал на традицию бросать деньги в воду, чтобы снова посетить понравившееся место, но они его совсем не поняли.

— А как узнать, что… ну, это случилось? — толкнув локтем своего друга, спросил один из них.

— Если случится — узнаете, — ответил мужичок загадочно и предложил запастись у него теплыми вещами, но товарищей уже и след простыл. Они смеялись, когда выходили за порог.

Впервые оказавшись возле Андинского перевала, лихие молодые дельцы часто слушали местные легенды с улыбкой. Сноровистые торгаши, они быстро угадывали в рассказчиках неумелых продавцов.

— Монеты считает глупый купец,

Не видит, что близится скорый…

Начал напевать корчмарь песенку себе под нос, но резко остановился, вспомнив, что в зале сидел еще один гость. На входную дверь тяжело смотрели светло-голубые глаза. Если долго вглядываться в них, могло почудиться, что они отдавали белым цветом снега.

Старик Эргбер Сальван был богатым и знаменитым купцом. Людям, незнакомым с ним, могло показаться, что он кичился своим состоянием, одеваясь в роскошную зимнюю одежду в теплое время года. На столе возле него лежали рукавицы, а на плечах покоился тяжелый, подбитый горностаем плащ.

По слухам, Эргбер слыл жутким неудачником по жизни и только к старости добился успеха, начав вести дела с Утаивами. С тех пор он так разбогател, что открыл торговый дом, процветавший и обогащавшийся с каждым годом. Сам мистер Сальван почти не принимал участия в сделках и только единожды в год отправлялся в горы. Любому члену его семьи или слугам по купеческим делам было запрещено даже приближаться к Утаивской цепи. Люди считали, что хитрый старик не доверял даже собственным детям, а его алчность не знала границ — в тавернах он никогда не платил за себя, и это приходилось делать его спутникам.

В зал зашло еще несколько человек, среди них — молодой купец Одэлан. Коротко спросив о чем-то корчмаря и ответив на несколько вопросов, он кивнул, заказал что-то и пошел за стол старика.

— Одэлан? — сказал сидевший за столом и указал ладонью на свободный стул. Голос у него был мужественный и даже грубый, но сильно хрипел будто застуженный на морозе.

— Эргбер, ты ли? Не узнал почти тебя, прости, волосы вон все инеем припорошило.

— Не молодею, поди.

— Когда последний раз виделись, весен пять назад?

— Четыре.

— Я и запамятовал.

— Когда остается мало времени, начинаешь считать его прилежней звонких монет.

Новоприбывшие купцы расселись за стол, заметили старика и подняли руки, особым образом сложив пальцы, в знак приветствия. Эргбер кивнул в ответ.

— Сколько? — после долгой паузы решился спросить Одэлан.

— Осталось?

Короткий кивок.

— Я считаю, который по счету, не так печально выходит.

— И?

— Пятнадцатый.

— Сколько бабка нагадала?