— Как можно попасть из короткого арбалета с такого расстояния, да два раза к ряду?! — подумал возница и осторожно заглянул в окно.

Найджел сидел на табурете с зажатым в левой руке арбалетом. Отложив оружие, он спокойно посмотрел на Эрика. Сначала мистер Барлоу хотел подбодрить Найджела, по-отцовски потрепать по голове, но, посмотрев ему в глаза, передумал. Сказав, что ночью происшествий больше не предвиделось, возница хотел еще посоветовать закрыть окно, но почувствовав запах, шедший из экипажа, молча занял место на козлах.

Одинокий торговец потянулся и оперся спиной о заднюю стенку кареты. Очень давно он не чувствовал такой усталости. Нужно было снять доспехи с Ромула, но, довольствуясь мыслью о безопасности, он легко тронул вожжи, и повозка начала неспешно набирать ход.

Эта тропа еще не скоро выходила к развилке. Умный конь прекрасно знал дорогу и плавно тянул свою поклажу вперед, но сколько Эрик не пытался заснуть, у него так ничего и не получилось. Стоило задремать, как черные глаза возникали перед лицом. Они смотрели с укором и печалью.

— Да разве я виноват в случившемся?! — постарался оправдаться возница неизвестно перед кем. — Конечно виноват, все мы виноваты!

После пары неудачных попыток он оставил сладкие мечты о сне и начал рассказывать Ромулу одно стародавнее сказание. Конь очень внимательно слушал его, иногда одобрительно фырчал и мотал шеей. Эрик давно догадался, что животное понимало человеческую речь, просто не могло сказать об этом. Он улыбнулся забавной мысли и засмотрелся на ночное небо.

Что чувствует рассказчик, являя слушателям очередную историю? Переживает ли он за героев, хочет ли, чтобы на этот раз добродушный рыцарь победил дракона и спас принцессу? Ведь обычно у той истории трагичный финал, а ему ох как надоели печальные концовки и блеск слез в глазах людей.

Для Эрика Барлоу сказительство было чем-то особенным. Невероятно красочно описывая события и персонажей, он, тем не менее, оставался простым наблюдателем, случайным свидетелем замечательных событий. Придерживаясь особых правил и используя тайные приемы, ему всегда удавалось возложить роль судей на своих слушателям, но с историей, поведанной Ромулу, дела обстояли совсем иначе. Он очень давно не возвращался к этой легенде, и она успела покрыться изрядным слоем пыли на задворках его памяти. Ямщик понадеялся, что на этот раз, через столько лет, ему хватит духу рассказать все как следует. Скоро он понял, что жестоко заблуждался, спустя годы ничего не изменилось, он не изменился. Обычные слова звучали иначе, наполнялись непривычным горьким смыслом, сжимали горло и больно давили в груди. Эта история куда больше остальных — нет, она совершенно особым образом отзывалась в его сердце…

Когда переправа вместе со страшным зверем канула в горном потоке, повозка возобновила ход. Найджел дотронулся до лежавшего под рукой арбалета и тяжело выдохнул. Только когда жар погони остыл, он почувствовал, как заныл палец и посмотрел на руку. Рана больше не кровоточила, но вся рука, до самого локтя, испачкалась в крови. От усталости ноги подкосились, и он растянулся прямо на полу. Видимо, во время тряски разбилась банка с каким-то сладким сиропом, и желе противно липло к одежде. Рядом стояла кровать, но забираться на нее не было ни сил, ни желания.

Отдых на деревянном полу так напоминал старые добрые походы. Найджел улыбнулся, сам не поняв чему, и с легким сердцем закрыл глаза.

Когда колеса судьбы приходят в движение, они непременно перемалывают жизни обычных людей.

Не в пример северной части, где повсеместно господствовало скотоводство, почти все поля в центральных землях империи Играх занимали посевные угодья. На необъятных нивах колосились самые разные культуры. Дух захватывало от вида бескрайних просторов. Осенью поспевшие пшеница, рожь и овес окрашивали землю в золотистый цвет. Волнующаяся желтая скатерть стелилась на многие лиги окрест. Человека, идущего по этим полям, можно было легко разглядеть издалека.

Вот и теперь очередной нарочный спешил с важными новостями из одной захудалой деревеньки в главный окружной город. Судя по тому, как он плотно сжимал кожаную суму, дело не терпело отлагательств. Пыль въелась в одежду, а под глазами выступили синяки — утомительная дорога отобрала у путника почти все силы.

— Всегда думал, что путь до города куда короче, — ворчал нарочный, а сам с надеждой вглядывался вдаль — не показалось ли первых застав.

Утром он по срочному делу отбыл из своей деревни в Фьюгрейв. Сначала все складывалось прекрасно. Местный фермер, который ехал по делам в соседнее селение, с радостью согласился на веселую компанию. Так гонец сократил дорогу и на радостях заскочил перекусить в маленькую придорожную харчевню под названием «Нежный поросенок». До города, по его расчетам, оставалась пара битых лиг.

— За час точно управлюсь! Передам письмо и, может, успею заскочить на местный рынок или в таверну, — думал он, радуясь тому, как быстро удавалось выполнить поручение. На молодом человеке лежала огромная ответственность, можно сказать, судьба целой деревни. Важность распирала его изнутри, он выпятил грудь и похожий на скороходный шлюп прибавил ходу.

Солнце вошло в зенит. Для осеннего дня жара вокруг стояла неумолимая, от земли исходило знойное испарение. Голова гонца пошла кругом. От продолжительного перехода на ступнях вздулись мозоли, а сами ноги подгибались от долгой ходьбы. Нарочный обвел усталыми глазами равнину в поисках места для отдыха, но, не найдя ничего подходящего, с тяжелым вздохом продолжил путь.