Четырнадцатый — двое Малышей играют во дворе, расчертив свободную от травы землю на квадраты (довольно корявые) и разложив камешки, в которые кидают мраморный шарик. (Тарик смутно помнил, что в их годы тоже играл в такое, но все подробности, разумеется, забыл начисто.) Так, вот и невысокий, по грудь Тарику, забор палисадника шестнадцатого нумера, задняя стенка клеток с кролами...

От забора на середину улицы прыжками выскочил толстый серо-белый крол и остановился, прядая ушами и озираясь, такое впечатление, задумчиво, — ага, впервые за свою недолгую жизнь обрел полную свободу и теперь не представляет толком, как ее употребить...

И тут же раздался девчоночий звонкий голос:

— Слапай его, пожалуйста!

Это было произнесено с несомненным гаральянским выговором, с которым Тарик более-менее знаком: месяц назад в Школариуме появились двое гаральянских парнишек и быстро освоились, а к их выговору все привыкли и уже не передразнивают, как в первое время, — еще и оттого, что гаральянцы ребята бедовые, драться умеют, не позволяют сесть себе на шею и ножки свесить...

Ага! Девчонка в желтом платье с разноцветной гаральянской вышивкой грозит хворостиной трем здоровенным кролам, сбившимся в кучу в углу рядом со стойками крайней клетки, — теперь понятно, что тут произошло...

Некогда было, хоть и хотелось, разглядывать девчонку — она нуждалась в помощи, а кроме него, никого больше на улице не было. Ну, дело привычное! Тарик коршуном ринулся на беглеца, так и сидевшего в раздумье посреди улицы, сцапал его за уши и понес к забору, сноровисто держа так, чтобы не оцарапал — когти у кролов отродясь не стрижены, кто бы этим озабочивался, и царапнуть могут чувствительно. Теперь все ясно: между штакетинами забора нашлось достаточно места, чтобы крол просунул голову — а где пройдет голова, там и весь живенько пролезет...

Девчонка, погрозив кролам хворостиной, подбежала к забору и вместо скупой хотя бы благодарности негодующе воскликнула:

— Как ты его уцапал? Ему же больно! Тебя бы так!

Тарик нисколько не удивился такой наивности — месяц общался с гаральянскими парнишками и наслушался рассказов про тамошнюю жизнь. И потому лишь усмехнулся:

— Ну да, у вас в Гаральяне кролов нету...

— Нету, — подтвердила девчонка. — У нас только дикие зайцы, а их дома не держат: сразу как добудут — жарят или суп варят...

— Нисколечко ему не больно, честное слово, — сказал Тарик чуть покровительственно. — Их так и держат, за уши.

— Точно?

— Точно, чтоб мне провалиться.

— То-то я гляжу, он висит, как пустой мешок, — она оглянулась на троицу ушастых, не проявлявших поползновений разбежаться. — Клетка поломалась, они и побежали...

— Ну да, я отсюда вижу, — кивнул Тарик. — Вон, сетка отстала в углу, они бошками навалились и вылезли...

— И что теперь делать? — озабоченно вопросила она. — Никого больше дома, я одна, дядя не скоро придет...

Тарик почувствовал себя перед лицом такой беспомощности взрослым и сильным мужчиной вроде одного из героев голых книжек. И сказал так небрежно и покровительственно, как говорили они, встретив нуждавшуюся в помощи и защите красавицу:

— Это еще не беда, вздорные хлопоты (именно так выражался егерь Дольфис). В два счета справимся... Вот, держи побегайчика. Или нет, ты ж держать не умеешь, царапнет запросто, а у тебя руки голые, да и по пузу может... Хлестани его хворостиной...

Перегнувшись через забор, он с небольшой высоты сронил крола в траву. Девчонка, не потерявшись, хлестанула его хворостиной по толстому заду, и он, не дожидаясь повторения, шустро припустил в угол двора к сородичам. Тарик не собирался, коли уж такой расклад, упускать инициативу:

— Мы кролов давно держим, так что я разбираюсь... Помочь тебе?

— Если не трудно, — ответила девчонка. — Ты так ловко его слапал...

— Сейчас сделаем, — сказал Тарик веско и, когда она оглянулась на калитку, поторопился заверить: — Я и так справлюсь...

Скинув с плеча сумку и перехватив ее правой рукой, левой оперся на верхнюю перекладину забора и одним прыжком перемахнул во двор. Получилось неплохо: не зацепился штанами, аккуратненько встал на ровные ноги — в общем, ловким себя показал. Уверенно направился к крайней клетке, стоявшей на невысоких, в пару ладоней, опорах, присмотрелся к тому, что заметил еще с улицы, кивнул солидно:

— Что тут думать, все ясно... — Чуть не добавил «как в женской бане», но вовремя спохватился: девчонка не свойская, незнакомая, неполитесно будет. — Видишь нижний угол? Гвозди расшатались, вылезли, вот они и наперли...

— И ничего теперь нельзя сделать?

— Да запросто, — сказал Тарик. — Молоток и гвозди найдутся?

— Я даже и не знаю, мы утром приехали, дядя и не осматривался толком. Вон там, если есть, в сараюшке... Ты не посмотришь?

— Ну, коли уж взялся... — сказал Тарик.