– А разве у них Леон не аристократ? – спрашивает Палома. – Я думала, деньги его.

– Я слышала, что его семья разорилась, – отвечает Бри, – Мюрреи так говорили. Парнишка из старой семьи, но деньги новые. А где они в Манчестере столько заработали? Гэри рассказывал, в гараже в машинах ковырялся, а теперь у них компания. И этот еще – искусствовед. Говорю тебе, Ло, там точно криминал.

– Может, в лотерею выиграли, зачем ты сразу в людях плохое подозреваешь, – спорит Палома.

– Да ладно! Четыре англичанина вдруг появляются в Нью-Йорке с кучей денег, чертежами и заводом в Китае. Какая лотерея?

– Есть много способов открыть бизнес, необязательно, что там будет криминал.

– Там криминал, – не выдерживает Флоренс. – Больше ничего сказать не смогу.

– Говорила же! – победно произносит Бри.

– Не понимаю, чему ты радуешься. Мне, наоборот, страшно. Всегда хотела узнать, что такого скрывает Гэри, а теперь рада, что он так и не рассказал.

– Флор, – мягко говорит Палома, – ты ведь с ним уже жила. Разве прошлое сделало его хуже?

В голове словно что-то щелкает. С такой позиции она на ситуацию не смотрела, хотя кто знает, может, Гэри и не был бы таким агрессивным, если бы не их прежняя работа. Или наоборот: он был агрессивным, поэтому пошел в криминал. Хотя ее никогда не трогал. Даже если очень злился и глаза кровью наливались, держался.

Но и Джек совсем не такой. Он не агрессивный и вообще не выглядит как бандит и тем более убийца. Флоренс видела их по телевизору: у них жестокий, не похожий на человеческий взгляд.

– Я не знаю, – признается она. – Но когда Джек все рассказал, мне было очень плохо.

– А ему? – мягко спрашивает Палома.

Флоренс вспоминает потерянный и больной взгляд. То, как Джек стоял на коленях, все ближе опускаясь к полу. Его голос, повторяющий снова и снова: «Я не хотел…»

– Ему было еще хуже, – говорит она. – Но я ничего не могла с собой сделать. Он все понял и ушел.

Бри молчит, глядя куда-то в пустоту, Палома прижимает Флоренс сильнее. Тишина давит на легкие, ощущается тяжелым грузом. Ну почему нельзя было сделать все проще?

– Может, вернется? – с надеждой произносит Палома.

– Не вернется. Я ведь сама сказала, что просто друзьями мы не будем. А отношения… Ло, как я могу?

– Все делают ошибки. В конце концов, он больше этим не занимается.

Если не считать Орлеана, да. Но там они были вместе. Флоренс трудно осуждать Джека: сама села в угнанную машину. Да и деньги они оставили.

– Все очень сложно. Я никогда с таким не встречалась, это всегда был другой мир. И представь, как я приведу его к маме, зная, что мой парень занимался нелегальными вещами.

– Нашла о чем переживать, – смеется Палома. – Маме оно точно не впервые. Дядя Диего сколько лет с наркотрафиком проработал? И ничего, из семьи его никто не вычеркивал.

– Дядя Диего? Из Медельина?

Флоренс помнит только его пышные усы и раскатистый басовитый хохот, а еще то, как дядя Диего стискивал ее до боли в костях, когда они приезжали. Он – в наркотрафике?

– Ну да, он ведь даже в тюрьме сидел.

– Я не знала.

– Мы же из Колумбии. Почти у каждого есть кто-то…

– Это просто стереотипы.

– Вот поэтому, Флор, вся семья и считает, что ты американка, – закатывает глаза Палома. – Ты такая наивная.

– Тебе нужно не слезы лить, – вдруг произносит Бри, – а думать. Примешь ты его или нет.

– Понимаю, – поджимает губы Флоренс. – Но проблема слишком сложная, я не знаю, как к этому подступиться.

– Может, тебе с ним просто поговорить?

– Боюсь, для этого слишком поздно. Джек видел мою реакцию и знает, что мне было страшно. Не уверена, что он станет меня слушать.

Факбой

Сложно поверить, но Джек впервые за год видит просвет в работе. Пока это только надежды – Леон обещал помочь, Марта начала тренироваться с бюджетами. И даже если сейчас не освободилось ни минуты, настроение все равно куда лучше.

Он выбирается из офиса за полночь, но и это хорошо: на мысли о Флоренс не остается сил. Только принять душ и завалиться в постель: сон накрывает в считаные секунды. Джек не хочет больше выслушивать, что у него ошибки в отчетах и бардак в отделе. Он перепроверяет каждую запятую, живет на кофе и заставляет себя держать концентрацию.

До их первой встречи с Леоном остается два дня. Джек выписывает в отдельный файл все вопросы, которые возникают. Он соскучился по учебе: много лет приходится делать вид, что он уже все умеет. Сколько себя помнит, всегда было в удовольствие узнавать новое, и сейчас это чувство возвращается.

Смешно: миллион раз говорил сотрудникам, что спрашивать не стыдно, а сам довел себя до того, что даже был готов уволиться, лишь бы не просить о помощи.

С понедельника Леон заходит каждое утро: просто проверить, как дела. Джек благодарен ему за это. Все так заняты бесконечными задачами, что забывают задать друг другу простой и порой самый нужный вопрос.