– У меня нет бывших, – напоминает он. – Кстати, с Антонией вообще ничего не было.

– С ней-то? – удивляется Флоренс.

– Ну да. Поужинали однажды и разошлись.

– Звучит странно. Ты просто поужинал с такой девушкой? Как это вышло?

– Долгая история. – Джек отодвигает для нее стул. – И совсем неинтересная.

– Когда ты так говоришь, мне сразу хочется спорить.

За это Джек ее и любит. Флоренс всегда готова вступить в перепалку, даже если не до конца понимает, о чем она. Но как рассказать, что ходил на свидание, пока думал, что она с Грегом? Пусть даже это свидание закончилось ничем.

– Это правда не очень интересно.

– Джек, – напрягается она, – ты что-то скрываешь?

Вдох. Выдох. Ну она же должна понять?

– Когда я думал, что ты осталась с Грегом, – начинает он аккуратно, – я попробовал двигаться дальше. Поэтому мы с Антонией поужинали.

Флоренс грустнеет, опускает глаза в меню и погружается в собственные мысли. Это хуже, чем если бы она закатила скандал.

– У нас ничего не было, – добавляет он. – Вообще ничего. Даже не целовались.

– Почему? Она очень красивая.

– Тогда я понял: не хочу касаться ни одной женщины, кроме тебя, – объясняет Джек.

В ее глазах снова загорается свет, который греет душу. Однажды она отпустит его прошлое и перестанет сомневаться в том, что других больше не существует. Их словно никогда не было, настолько ее образ затмевает всех остальных.

– Что у тебя случилось? – мягко спрашивает он.

– Не заметила времени, – поджимает губы Флоренс. – Занималась одной задачей.

– Расскажешь?

– Пока нечего. Думала, когда у меня будет управляющая, главные проблемы решатся сами собой. Оказалось, нет. Все еще нужно сделать кое-что, а я не представляю как.

– Флоренс, – он протягивает руку и накрывает ее ладонь своей, – может, хотя бы обо мне подумаешь?

– Я столько об этом думаю, сейчас уже не хочется.

– Что-то не так с выставкой Тьяго?

– Нет, наоборот. И Бронски тоже решила на волне успеха поработать со мной, – устало вздыхает она. – Мне кажется, в этом вся проблема.

– Тебе не нравится Бронски?

Эта сумасшедшая любит делать гигантские инсталляции из всего, что попадется под руку, и все они одинаково похожи на хер. Джек готов поставить сотку на то, о чем Бронски треплется со своим психоаналитиком.

– Я не чувствую в этом себя, – со вздохом признается Флоренс. – Галерее четыре года, а я словно потеряла общую концепцию. Совершенно не понимаю, куда двигаюсь.

К их столу подходит официант, но Джек отсылает его коротким движением.

– Любимая, этот вопрос за день не решается. Люди на него за всю жизнь ответить не могут. – Он внимательно смотрит Флоренс в глаза. – А ты решила, что у тебя выдался более-менее свободный месяц, и ты уже все придумаешь?

– Нет, но я даже не знаю, с чего начать. Перебрала все, от инсталляций Бронски до NFT.

– А я могу предложить кое-что?

Джек уже понял: Флоренс не очень любит, когда кто-то сует нос в принципиальные вопросы ее работы. Весь месяц он учился затыкаться, но теперь… Вдруг сможет помочь?

– Если я отвечу «нет», ты не будешь вмешиваться?

– Не буду, – качает головой он. – Хочешь разобраться сама, только скажи.

– Да что же такое, – вдруг улыбается Флоренс, – теперь я хочу послушать, что ты придумал.

Она смотрит на него таким взглядом, что растаял бы камень. А Джек намного мягче.

– Что ты предлагаешь? – спрашивает она.

– Это ведь твоя галерея. Почему бы тогда не начать с вопроса, кто такая Флоренс Мендоса?

– Я хорошо себя знаю.

– Уверена? – Джек сжимает ее ладонь. Разговор становится слишком важным. – Сколько на тебя смотрю – ты стыдишься того, кто ты есть. Понимаю, сам такой же.

Флоренс удивленно приподнимает брови, но в глазах видно: попал.

– Знаешь, кому завидую? Адель. Она рот открывает, и ты слышишь, что она из Тоттенхэма, без золотой ложки в заднице. Ей все равно, кто и как ее воспринимает. А мы с тобой оба притворяемся. Ты – что не колумбийка. Я – что не из простой манчестерской семьи.

– Джек, какое это имеет значение?

– Ключевое. Любимая, мы не можем притворяться людьми, которых не существует. Ты никогда не будешь усредненной американкой, такие не встречаются в природе. Я никогда не буду усредненным британцем. Нет, вру, притворяться мы можем, в целом дело нехитрое. Но когда добираешься до сути вопроса, там уже врать себе не стоит.

– Я ведь не София Вергара.

– Нет. Ты – Флоренс Мендоса. Но сама мне скажи: почему ты взяла Тьяго? Потому что он – твой кузен?