Группа спецназа зашла в здание и зачистила холл, коридор и кабинет, где я прятался, даже не заглядывая под стол. Сержант Вашингтон громко выругался и велел им убираться, пригрозив убить Леону Джефферсон, если они не подчинятся. Он также заявил, что если после этого услышит хоть кого-нибудь в здании, то убьет ее. Осознавая нарастающую угрозу и не желая провоцировать гнев стрелка, спецназовцы вывели отряд и окружили здание, запросив поддержку с воздуха. На место прибыли четыре вертолета, которые с воздуха передавали командам на земле информацию о ситуации. Со своей позиции в соседнем кабинете я мог слышать все. Ни стрелок, ни заложники, ни полиция не знали о моем присутствии в здании. Я слышал, как кашляет Леона. Слышал переговоры через рупор между стрелком и медиатором снаружи здания. За это время стрелок успел потребовать медикаменты для Леоны. Медиатор распорядился включить в комплект поставки еще и телефон, все это было аккуратно доставлено стрелку. Стрелок отказался пользоваться телефоном, решив, что это бомба или ловушка. Он забрал медицинские принадлежности и приказал второму заложнику заняться Леоной. Сержант Вашингтон настаивал на том, что, если ему есть что сказать, он будет кричать через окно.

Переговорщик битый час пытался выторговать у стрелка хоть какие-то уступки. К сожалению, сержант Вашингтон был настроен воинственно и совершенно не желал сотрудничать. В кабинете, где я прятался, были окна, и ближайшее окно было открыто и никак не зашторено. После часа, проведенного под столом, я тихонько вылез, держась ниже оконной рамы. Я подполз к открытому окну и высунул руку, чтобы спецназовцы меня увидели. Все оружие сразу было направлено в мою сторону. Я поднял обе руки над оконной рамой, показывая, что я безоружен. Я услышал, как они воскликнули, что внутри находится неизвестный заложник. Для этой тренировки мне выдали телефон, я поднял его вверх, чтобы спецназ увидел, что это, а затем положил его на подоконник и отошел назад. Никто не подошел взять его. Я порылся в ящиках стола, послужившего мне укрытием, и нашел там бумагу и ручку, чтобы написать записку: «Стрелок НЕ знает, что я тут. Он говорит, что если услышит кого-нибудь в этом здании, то убьет Леону. Пожалуйста, помогите нам. Леона ранена. Я слышу, как она кашляет. Где сержант Джефферсон? Пожалуйста, вытащите меня». Я сделал из записки бумажный самолетик и запустил его в окно так далеко, как только смог. Он приземлился на полпути к группе спецназа. Все оружие повернулось в сторону бумажного самолетика, пока команды пытались определить, что же это такое. Через несколько минут они все же подобрали его.

Два спецназовца приблизились к моему окну с противоположной стороны здания от кабинета, где были стрелок и заложники. Они спросили, могу ли я выйти через главный вход, но я ответил, что боюсь, потому что если сержант Вашингтон услышит или увидит меня, он убьет Леону. Дверь в кабинет, где я прятался, была широко распахнута. Тогда они предложили вылезти через окно, и я согласился. Когда я выбрался уже наполовину, они схватили меня, вытащили и увели в безопасное место. Они отвезли меня на командный пункт, где передали врачам скорой помощи и агенту Департамента уголовного розыска. Врач скорой помощи обработал мне рваную рану на руке, а агент уголовного розыска задавал вопросы. Я оставался там до конца учений. Здание со стрелком и заложниками находилось у меня за спиной, и я мог слышать все, что там происходит; в то же время команда управления происшествиями находилась прямо передо мной, и у меня была возможность наблюдать и за ними тоже. Проще говоря, это была идеальная позиция для меня как медиатора и многофункционального участника командного состава. Я провел час с сотрудниками уголовного розыска, отвечая на все их вопросы и рисуя схемы помещений в двух зданиях. Полученную от меня информацию они упорядочили и передали командиру ситуации, который начал составлять более полную картину. Все это время я продолжал отыгрывать свою роль, спрашивая, где сержант Джефферсон, и умолял их помочь Леоне. В конце концов медиатор стал просить освободить Леону, чтобы ее можно было отвезти в больницу.

После того как сотрудники уголовного розыска получили от меня всю необходимую информацию, они сказали, что свяжутся с сержантом Джефферсоном, чтобы он приехал за мной. Вдруг на место происшествия подъехала миссис Вашингтон и забаррикадировалась в своем автомобиле, после чего достала пистолет и приставила его к собственной голове. Весь неосновной персонал срочно покинул командный пункт и бросился к машине миссис Вашингтон. Тем временем мне сообщили, что сержант Джефферсон найден и скоро заберет меня. Я прождал еще два часа, наблюдая за работой командного пункта. Когда мой агент уголовного розыска вернулся, я отозвал его в сторону и объявил ситуационную паузу обучения. Понимая, что уголовному розыску не удалось выяснить личность убитого, я объяснил, что сержант Джефферсон мертв. Он пал жертвой ярости сержанта Вашингтона и был убит еще в самом начале учений. Он не приедет за мной. Затем я вернулся в образ. Агент доложил обо всем командиру, и меня снова допросили, узнав таким образом еще больше полезной информации. Я продолжал наблюдать за работой командного пункта, прислушиваясь к идущим переговорам и работая с уголовным розыском.

После нескольких часов переговоров все же удалось добиться освобождения Леоны. Сержант Вашингтон понял, что нет причин позволить ей умереть, поэтому освободил ее, и она была доставлена в больницу. Теперь у стрелка остался только один заложник. Больше требований преступник не выдвигал. Он громко признался, что понимает: его карьере, свободе и, возможно, даже жизни пришел конец в тот момент, когда он застрелил сержанта Джефферсона, и он просто тянет время из страха. Он начал рассказывать о серии ложных обвинений, выдвинутых против него и касающихся его дочери, о том, как он храбро служил своей стране много лет, как несправедливо с ним обошелся сержант Джефферсон и что он заслуживает гораздо лучшего, чем все это. Он начал говорить о суициде, не зная, что его жена сидит в своей машине прямо снаружи здания, угрожая тем же.

После еще пары часов непрерывных переговоров сержант Вашингтон согласился сдаться и выйти. Он был арестован, а его заложник освобожден. Командный пункт еще в течение нескольких часов работал над получением ордера на захват автомобиля миссис Вашингтон, выведение его из строя и загрузку телефонных и GPS-данных с его систем. Когда разрешение наконец было получено, они лишили ее возможности уехать, получив удаленный доступ к нужным данным. Среди данных, которые они пытались получить, были местонахождение и контактная информация родителей сержанта Вашингтона.

Далее учения перешли от решения критических проблем к расследованию на месте преступления, а моя работа в этот день была закончена. Командир батальона поблагодарил меня и выразил желание снова поработать вместе на будущих учениях.

Выводы:

• Никогда не считайте комнату пустой, пока не осмотрите все места, в которых может прятаться человек.

• Поддержка с воздуха позволяет получать важную информацию о ситуации в режиме реального времени.

• Всех погибших требуется опознать, ПРЕЖДЕ чем утверждать или обещать что-то членам семьи.

• Когда у захватчика нет никаких требований, проведение переговоров невозможно.

• Информация, полученная в ходе всего одного допроса, может радикально изменить ход расследования.

• Ситуация с заложниками может резко обостриться, могут возникнуть дополнительные обстоятельства.

• Внутри ситуации может быть дружественно настроенный человек, о котором мы еще не знаем.