Ожоговое отделение занимало небольшую площадь на пятом этаже больницы Святого сердца в Спокане. Десять палат для пациентов располагались вдоль внешней стены, в то время как пост медсестер и кладовые занимали центральную часть. Каждая смена делила отделение пополам, чтобы одна медсестра могла сосредоточиться на нескольких палатах, сгруппированных вместе. Это экономило много шагов, избавив от необходимости бегать из одного угла в другой весь день.

На данный момент на стороне Ким было четверо пациентов и только трое на моей. Но учитывая, что новый пациент был в тяжелом состоянии, у меня будет более сильная нагрузка, чем у нее сегодня. Стоило потрудиться, чтобы заполучить Луну.

Я вернулась на пост медсестер и взяла Айпад, чтобы записывать заметки пациента, затем прошла по коридору в палату 503. Прежде чем отправиться в палату Луны, я хотела проведать нашего нового гостя и представиться.

Майло Филлипс. Его имя звучало сильно и мягко, эхом отдаваясь в моей голове. Я просмотрела детали в его карте, пока шла к его двери, и мои глаза становились все шире по мере того, как список его травм продолжался и продолжался. Сотрясение. Множественные рваные раны. Ожог за ожогом.

Бедный человек. В последней записке врача подчеркивалась важность поддержания баланса жидкости и электролитов. В данный момент ожоги Майло иссушали его тело. Буквально. Сегодня я буду часто менять грязные повязки, пытаясь сохранить их сухими. Это и замена капельниц, чтобы поддерживать водный баланс в его организме.

Как упоминала Ким, самые сильные ожоги были у него на руках и туловище. Эти ожоги третьей степени были настолько глубокими, что кожа и нервы были разрушены; для восстановления потребовался бы трансплантат новой кожи.

В карте также были отмечены ожоги второй степени на лице Майло и другие на его ногах, где джинсы расплавились на коже. Они бы распухли и покрылись волдырями. Ему стало ненавистно видеть, как я вхожу в палату с горстью марли, потому что смена повязки при таком типе ожога может быть очень болезненной.

Я почувствовала знакомую дрожь, когда прочитала об остальных его травмах. Это был тот же самый приступ боли, который я испытывала всякий раз, когда слышала, как пациент плачет или вопит в агонии. Мое нежное сердце всегда болело за этих пациентов. Их боль была почти непостижимой, учитывая то, как долго я плакала в тот единственный раз, когда неосторожно воспользовалась щипцами для завивки волос и едва коснулась лба.

Поначалу работа в ожоговом отделении чуть не сломила меня. Каждый вечер я возвращалась домой оцепеневшая, с глазами, полными непролитых слез. Меня окружала боль, настолько сильная, что ее было невозможно постичь. Она просачивалась сквозь стены. Затуманивала воздух. В те первые две недели работы здесь я была убеждена, что совершила ошибку. Прошло несколько дней, прежде чем я подала уведомление, когда мой первый пациент был выписан. Она обняла меня и сказала, как ей нравились мои нежные прикосновения.

Именно тогда я осознала важность своей работы. Эти люди переживали одно из худших моментов в своей жизни. Не имело значения, что я чувствовала. Дело было не во мне.

Речь шла о том, чтобы помогать таким людям, как Майло Филлипс, вернуться к здоровой, нормальной жизни.

Я легонько постучала в его дверь, приоткрыв ее на несколько дюймов, чтобы заглянуть внутрь. Свет был выключен, но из-за жалюзи на окнах пробивалось слабое свечение, достаточное для того, чтобы я увидела, что он спит.

Я выскользнула обратно в коридор, не задерживаясь надолго в его комнате. Ночная бригада сменила ему повязки меньше часа назад, и, судя по записям, у него была беспокойная ночь. Если он удобно отдыхал, то я оставлю его на время.

Я не стала утруждать себя просмотром карты Луны, когда шла в ее палату. Она рассказывала мне все о том, что чувствовала. Я постучала в ее дверь и приоткрыла ее, просто на случай, если она тоже спит. Было всего семь утра, но Луна, как всегда, полулежала в своей кровати с планшетом на коленях. В тот момент, когда она заметила меня, широкая улыбка расплылась по ее лицу.

— Сара! Ты вернулась. Наконец-то, — драматично протянула она.

Я рассмеялась.

— Меня не было всего неделю.

— Самая длинная неделя в моей жизни. — У пациентов так же были любимчики из медсестер.

— Я принесла тебе подарок. — Я подошла к ее кровати, улыбаясь, когда она передернула плечами. Я осторожно протянула ей чайный светильник, как будто это был драгоценный камень, а не находка из дешевого магазина. — Для твоей коллекции.

— Ты нашла мне фиолетовую?!

— В тон твоим волосам.