— Вставай уже, сердце мое беспокойное. Не хотел я ничего говорить, чтобы ты не думала, что запугиваю. Ну вот узнала… Чего уж тут…

Граф отошел, рыкнув на замершего в напряженной позе Рсмурса. У не такого уж, как казалось до этого, лапочки секретаря на кончиках пальцев, ставших меховыми и толстыми, все еще красовались внушительные когти.

— Идем, Кейтса волнуется уже. — Мааль с усмешкой на морде наблюдал, как Лера неуклюже поднимается, путаясь в длинном, развязавшемся от его рывка подоле. Хорошо хоть, ткань была кошкоустойчивая — не треснула и не пошла махрушками.

В парк они вышли вместе, через дверь, и взгляд, которым одарила подругу мантикора, ждущая на скамеечке, казалось, мог испепелить.

Обстановку разрядил примчавшийся очень встревоженный Берт. А может, и не разрядил, а, наоборот, обострил еще больше, принеся вести, что в городе какие-то волнения.

— Ходят дикие слухи, — рассказывал парень, — что иномирная человеческая ведьма графа околдовала, его дочь превратила в монстра, который убил замечательного мьеста Фырмыра и осиротил его жену и дочь. А потом и в невесты графские пролезла. Старейшины родов скоро будут. Хотят собрать арену справедливости.

— Пф-ф, бред какой напридумывали. Кто ж поверит? Судачат, да и ладно. — Лера скептически дернула плечами, но осеклась и замолчала, заметив реакцию окружающих ее двуликих.

Таким злобным и диким Валерианна графа никогда не видела. Лев взревел, как турбина самолета, а из-под когтей, которыми он взрыл землю, во все стороны полетела трава и ни в чем не повинные цветочки.

Кейтса побледнела так, что, казалось, на ее лице выцвели все краски, даже губы посерели.

— Арена справедливости… Нельзя это допустить. Леру же убьют! Папа! — Она в первый раз назвала графа отцом без иронии и ехидства.

Видимо, это привело мужчину в чувство. Лев успокоился и стал тем, кем привык быть. Хладнокровным, расчетливым правителем своего графства.

— Ну что, травушка? Теперь все стало намного хуже. Выбор невелик. Или прямо сейчас к алтарю, или тебя на клочки разорвут дамы рода Фырмыр. Не из ненависти, а просто ради свободы. Ты против них на арене не выстоишь, даже если я попытаюсь настоять на гномских доспехах. Да и не положено. На арену справедливого суда выходят без оружия и брони. Никого не смутит, что ты человек. Кейтса, может, и продержится, но если будет защищать тебя, то тоже риск велик. Так что сейчас твое «да» на мое предложение — вопрос жизни и смерти. Для тебя и моей дочери.

— Как я понимаю, вариант «подумать» исключается? — Откровенно говоря, Валерке даже спорить не хотелось, так уже достал этот мир, оборотни и постоянная гонка куда-то и зачем-то. — И при чем тут Кейтса?

— Из нее же теперь монстр вышел по твоей милости, так что возможен только вариант «бежим быстрее», а лучше садись верхом, и поехали. Защита правящего рода — не пустой звук. И они об этом знают. Надо торопиться.

Граф был крайне серьезен, подставляя девушке свою широкую спину. Шкура льва, на взгляд Валерки, была слишком ухоженная и, наверное, скользкая, опыта верховой езды без седла даже на обычном конике у нее не было, а тут целый лев.

— Ох, мамочки… А выбора-то нет, — немного в панике, но уже смирившись с неизбежным замужеством, философски заключила она и, подобрав юбки, вскарабкалась на спину к жениху. Умирать разорванной когтями на потеху публике точно не хотелось.

— Мы вас догоним, Маерши обещали скоро подойти, — крикнул им вдогонку Берт.

— Дочь береги, сопляк, а то шкуру спущу, — рыкнул граф, сорвавшись с места, как призовой рысак.

Валерку сразу повело в сторону, скособочивая. Девушка изо всех сил цеплялась за жесткую гриву и сжимала ногами ходящие ходуном бока несущегося куда-то мощного зверя.

Периодически лев как-то хитро встряхивался так, что она снова сидела ровно, но легче не становилось. По сторонам Лера не смотрела и молилась лишь о том, чтобы это сумасшествие скорее закончилось. Постепенно начало болеть все тело, пальцы свело, а бешеная гонка, казалось, длилась целую вечность.

Остановились они, когда Валерианна уже чувствовала себя просто больным, корявым куском бревна. На землю лев ее стряхнул, как куль, поскольку слезть самой у девушки не получалось. В скрюченных от напряжения пальцах даже остались клочки графской гривы.

— Травушка, тебе надо как-то доползти два шага вон к тому камушку и положить на него любую руку. Потерпи, моя хорошая, после обряда я на руках тебя носить буду. — Кошачья голова аккуратно подпихивала девушку в нужном направлении, вкрадчиво урча о заманчивых перспективах. — Даже массаж сделаю, Лерочка…

— Ага, так я и позволила. — Сил на пикировку с этим коварным прохиндеем почти не было. Надо было сделать то, что требовалось. Зря, что ли, торопились?

Раз так вышло, то пусть будет.