Тошку бросило в жар. Он никак не ожидал от Романа Макаровича такой подлости – при всех этих мальчишках почти в открытую намекать на его вчерашние похождения. Это было по меньшей мере нечестно. Нет, Роман Макарович вовсе не давал ему никаких обещаний не заводить разговор о вчерашнем, да Тошка и не просил его об этом, но ему казалось вполне естественным желание молчать об этом, и он считал, что Роман Макарович тоже должен это понимать.

Нахмурившись, он продолжал прыгать на матах по кругу, сквозь защиту перчаток наблюдая за сумрачным Сережкой, но попыток атаковать больше не предпринимал, только следил за тем, чтобы не пропустить удар со стороны противника.

– Брэк, – вздохнув, сказал Роман Макарович.

Мальчишки сразу остановились и опустили руки. Тренер подошел к Тошке, взял за плечи за подбородок двумя пальцами и вздернул голову.

– Антон, – сказал он строго, – в чем дело? Тебя как будто подменили. Я уже начинаю думать, что страдаю галлюцинациями и ничего необычного в той драке вчера я не увидел, а просто пытаюсь выдать желаемое за действительное… Что случилось? Может, ты стесняешься? Здесь все такие же, как ты, стесняться некого… Или твои таланты проявляются только после порции алкоголя? В это я никогда не поверю.

– Не знаю, – ответил Тошка, насупившись. – Я не умею драться просто так…

– Но вчера же дрался!

– Вчера они первые начали.

– А вот это неправда. Я видел все с самого начала – первым начал именно ты, и этот… твой дружок.

– Но они стали к нам приставать, не ждать же, пока нас начнут бить! К тому же они нас разозлили.

– Вот! – сказал Роман Макарович и слегка встряхнул Тошку. – В этом все и дело, Антон. В злости! Но не в той злости, которую испытываешь после выпитой! бражки, а хорошей злости, спортивной. Разозлись! У тебя отлично это получается, я своими глазами видел. Разозлись, Антон, и все пойдет как по маслу.

Он сошел с матов и скомандовал:

– Бокс!

Мальчишки снова закружились по матам. «Разозлиться… – думал Тошка. – Легко сказать. С чего мне вдруг злиться на этого Сережку? Он ничего мне не сделал. Я даже его и не знаю толком…»

Мальчишки обменялись парой несильных ударов по перчаткам.

– Злитесь! – крикнул им Роман Макарович. – Больше злости!

Сережка умело провел хук справа, Тошка не успел уклониться и едва не упал. Хук слева заставил его затрясти головой, чтобы прийти в себя. «Ах ты!.. – мысленно возмутился Тошка. – Ну, ладно, Сереженька, вот теперь я действительно начинаю злиться!»

Он сделал обманное движение корпусом и левой рукой, и Сережка поймался на это, как новичок. Он поставил блок справа, на секунду упустив из внимания правую руку своего противника, и Тошка не замедлил этим воспользоваться. Он нанес великолепный удар снизу Сережке прямо в подбородок, вложив в него всю свою массу и умение, и хотя Сережка был тяжелее и опытнее, но ничего не смог противопоставить этому удару. Его даже подбросило над матами. Но не успел он еще приземлиться, как Тошка резким ударом в корпус не дал ему удержать равновесие и свалил на маты. «Вот так мы умеем злиться! – мысленно кричал он, прыгая вокруг ошалело стоящего на четвереньках противника. – Мы еще и не так умеем!» Сережка поднял голову, сделал попытку встать на ноги, и Тошка сразу же подскочил к нему, чтобы правым ударом окончательно повалить его на маты, но в этот момент Роман Макарович перехватил его руку.

– Брэк! – крикнул он. – Все, Антон, молодец, ты победил… Сережка, вставай, с тобой все в порядке?

– Нормально, – отозвался Сережка. – Легкий нокдаун. Я бы смог продолжать бой.

– Хм… Если бы я не прервал схватку, то легкий нокдаун мог бы стать глубоким нокаутом. Я же говорил, что это перспективный парень.

– Да уж…

Роман Макарович протянул Антону свою огромную руку.

– Держи пять, боксер!..

* * *

– Какого черта! – воскликнула Ирина. – Я не понимаю, какое отношение это имеет ко всему, что ты натворил! При чем тут твое детство?

– Действительно, ни при чем, – пьяно хмыкнув, сказал Антон. – Просто я сам себе пытаюсь объяснить, как и с чего все это началось. Судьба – это цепочка случайностей, сестренка, и кто знает – не приложись мы в тот день к браге Костикова отца, и жизнь наша сложилась бы совсем по-другому. Выпади из этой цепочки хоть одно звено, и не сидел бы я сейчас здесь, а тот гад не был бы трупом…

– Ты говоришь о Зубастом? – Ирина скривила рот. – Тебе-то он чем не угодил?

Антон вдруг зашелся в смехе. Смеялся долго и с видимым удовольствием, но, когда смех умолк, Ирина увидела, что глаза брата полны слез.

– Антон, я ничего не понимаю. Объясни мне, только все по порядку!

– Чем я и занимаюсь, Птичка. А ты не даешь мне это сделать.

– Но ты забрался в такие дебри! Детство, брага, бокс… Бек… Ты бы еще вспомнил, как обошелся с Плохишом!

Ирина сказала это и сразу же напряглась, потому что заметила в глазах брата нехорошую искру.

– Ты что, Антон?! Ты и об этом тут собрался рассказывать? Не надо, мне и без того все известно! Я не хочу вспоминать об этом!

– Зато я хочу. И рассказываю я это не столько тебе, сколько себе. К тому же тебе известно далеко не все, Птичка…