Мари закрыла глаза пытаясь изо всех сил сдержать слезы.

Почему-то внезапно вспомнились слова песни, которую исполнял бородатый бард, чем-то похожий на Егония.

Это было на последнем занятии по исторической реконструкции, еще там. Еще дома. В том мире. Боже, как же давно это было.

— Из-за угла, из-за куста

Из-за чужого злого крика

Сраженье, ярость, боль, огонь.

Как наша жизнь порою зыбка…

— Как воин я паду в сраженье где-то

И только близкие услышат тихое прости. — тихо прошептала Мари.

— Мы похороним его в ближайшем селе, — прозвучал рядом голос Фалько.

Мари порывисто вздохнула. Глаза вновь наполнились слезами. Фалько бережно коснулся ее плеча здоровой рукой.

Так они и стояли молча, пока не появился Шен со всеми лошадьми.

— Ромашку зацепило, — непривычно тихо произнес он. — Добить надобно бы… Но… у меня рука не поднимается.

— Где? — выдохнул Фалько.

Через минуту, они были уже на лошадях и устремились за Шениным.

Неподалеку от тракта за густой порослью орешника, на небольшой поляне лежала пегая лошадка.

Увидев их она тихо заржала. Наверное так же приветственно замяукала бы кошка при виде хозяйки.

Животные всегда верят человеку. Верят до последнего мига своей коротенькой жизни.

Верят, что он их накормит, поможет. Спасёт.

Стрела глубоко вошла в бедро. Увидев людей, Ромашка вновь попыталась встать и не смогла.

— Йен, — тихо произнес Фалько. — Я не смогу.

— Думаешь, я смогу? — зло огрызнулся тот.

Мари уже была внизу рядом с раненой лошадью.

— Не надо добивать! — она опустилась на колени и достала аптечку. Вдруг регенерирующий пластырь с обеззараживающим поможет и лошадке.

Разумеется, где-то глубоко в подсознании Мари подозревала, что её не похвалят за нецелесообразный расход жизненно необходимого средства, но она не смогла бы отвернуться и молча пройти мимо.

— Извлеките стрелу! — распорядился «лорд» доставая тюбик с живительным пластырем. — И приготовьте тряпки, чтобы унять кровь.

Разумеется, как только Йен выдернул стрелу, кровавая струйка потекла сразу, но хорошо хоть крупные сосуды оказались не задеты. Мари вытирала кровавые потеки, и одновременно старательно наносила на рану слой за слоем, почти прозрачный, жидкий пластырь.

Получится или нет? Получится… или… Нет?

Отчаянно стучит сердце. Сейчас только от нее зависит будет ли жить эта замечательная лошадка. Только от неё.

Получится или нет?

* * *

22 век. Станция перехода. День внезапного обрыва связи с миром Полянского.

— Как это может быть? — пытал Зимин теоретиков. — Вы изучали этот объект почти пять лет. Почти пять лет вы составляли отчеты согласно которым его населяют мирные народы. Мирные!!!

— Если учесть, то что нес этот Аристарх на совещании, — заметил один из исследователей Р. Санин. — Так вот. Если учесть его предположения, то… Получается, что мир Полянского — это, по сути, отражённая реальность. Согласно теории Пристли такой мир действительно непредсказуем и в момент распада в нем могут сочетаться вещи совершенно противоположные. Причём его жители не заметят, что что-то изменилось, так как они возможно изменятся и сами. Ибо когда реальность трещит по швам, то происходить может что угодно.

— Так. — прорычал Зимин. — Значит— так.

Он вышел из отдела и направился в отдел перехода к пока еще действующему порталу.

* * *

Живительная сила исцеляющего пластыря подействовала. Не сразу, но кровь постепенно перестала идти, а рана похоже затягивалась.

— Придержи Ромашку, — попросила Мари Шена. — Ей пока нельзя двигаться.

— Охренеть, — пробормотал Йен. — Мы и не знали, что вы лорд так хорошо знакомы с магией.

— Знаком не так хорошо, как надо бы, — Мари встала, все еще не отрывая взгляд от лошади. Свежей крови не было и рана действительно исчезала буквально на глазах.

Она облегченно вздохнула и только сейчас посмотрела на Фалько.

Он молча улыбался. Даже не так. Его лицо освещала улыбка. Она лучилась в счастливых глазах и там было столько тепла, что на какой-то миг Мари показалось, еще немного и наплевав на мнение окружающих конюх просто подойдет к ней и обнимет… лорда.

Она поспешно отвернулась.