Программа по установке окон началась в 1978 году. Савино организовал две компании, Arista Windows и American Aluminum, чтобы получить свой толстый кусок прибыли. Поскольку Луккезе контролировали местный профсоюз 580, объединяющий оконщиков, естественно, пришлось привлечь семью. Поскольку семьи Коломбо и Гамбино скрыто владели несколькими производителями окон, их тоже добавили. Тринадцать связанных с мафией компаний, включая «Савино», разделили работу, определив между собой, кто представит фальшивое самое низкое «конкурентное» предложение, и существенно завысили все контрактные цены. Мафиози удваивали и утраивали то, что должно было быть разумной прибылью на честной конкурентной работе. Помимо денег, которые поступали в компании, возглавляемые мафией, благодаря завышенным ценам, немафиозным фирмам разрешалось вступать в картель, и они платили налог в размере 2 долларов за каждое установленное ими окно, а откат распределялся между четырьмя семьями. Поскольку Управление жилищного строительства планировало заменить около миллиона окон, семьи могли быть уверены, что только от немафиозных компаний они получат более 1 миллиона долларов.

Подрядчики, исключенные из картеля, были лишены возможности конкурировать путем запугивания. Сонни Моррисси, управляющий местным отделением 580 и сильная пешка Луккезе, предупреждал сторонние фирмы о том, чего им следует ожидать, если они честно получат работу в жилищном управлении. Моррисси угрожал им остановкой работы; каждое установленное ими окно будет разбито, а их фабрики подвергнутся вандализму. К его предупреждениям и силе его профсоюза прислушались во всей отрасли.

Пит Савино не был мафиози, но его отношения с семьей Дженовезе казались прочными, особенно после того, как в 1978 году, в год создания картеля, Джерри Паппа был принят в его ряды. Паппа, занимавшийся ростовщичеством, был партнером в двух оконных компаниях Савино и, что еще важнее, был его связным с главарями Дженовезе. Не было и намека на опасность до июля 1980 года, когда Паппа был убит выстрелом из дробовика — явное возмездие мафии за убийство Шорти Сперо из «Коломбо». После исчезновения Сперо и задолго до того, как его тело было найдено на складе, Коломбо подозревали, что Паппа убил его из-за споров о деньгах. Савино мучился два месяца, переживая, не окажется ли он, как партнер Паппы, следующим в списке киллеров. В сентябре ему позвонили и попросили бросить все дела и немедленно явиться в ресторан Ruggiero's на Гранд-стрит в Маленькой Италии: кто-то из семьи Дженовезе хотел с ним встретиться. Это был первый раз, когда его вызвали на встречу с неизвестными мафиози. Его не покидала одна мысль: его подставляют для убийства, и пытаться сбежать бесполезно.

Ресторан Ruggiero's принадлежал солдату Дженовезе Джо Зито, который провел Савино в отдельную комнату на втором этаже. За столом, рядом с телохранителями, сидели мафиози Толстый Тони Салерно, Фунци Тиери и Чин Джиганте. Савино не смог скрыть свой страх: его нервы были на взводе, и он вытирал капельки пота, выступившие на лице. Вот оно! Он был уверен, что лидеры Дженовезе собираются приговорить его к неприятной смерти за то, что он торговал наркотиками и помог Джерри Паппе убить Шорти Сперо.

«Успокойся, — сказал Джиганте. — У тебя нет никаких проблем. Просто скажи нам правду».

Джиганте провел большую часть допроса. Прежде всего, он хотел знать, забрал ли исполняющий обязанности капо из команды Паппы все имущество покойного, в основном его ростовщические деньги. Когда Савино подтвердил это, его удивила реакция Чина. С отвращением сплюнув на пол, Джиганте риторически спросил: «Это что, новые правила? Мы берем деньги у вдов и сирот?»

Чин рассказал ему, что Паппу, как он и предполагал, казнили в отместку за убийство Коротышки Сперо. Мало того, что у него не было разрешения на убийство, так он еще и прикончил капо — мафиози, находящегося под защитой, — из другой семьи. Савино не стал рассказывать, что помог спрятать тело Сперо под бетонным навесом и получил вознаграждение от наркоторговцев за убийство Коротышки.

В присутствии Савино трое главарей — он не знал, как их зовут, — открыто обсуждали между собой, кто будет управлять им, раз уж Папы больше нет. «Я возьму его», — решил Джиганте. Первый заказ Чина для Савино был дорогим: он должен был выложить 1 миллион долларов Гаспайпу Кассо и Вику Амузо из семьи Луккезе. В то время оба будущих деспота Луккезе были всего лишь солдатами и дали Паппе 500 000 долларов в качестве «инвестиций» для расширения оконных компаний Савино. Они намеревались нажиться на рэкете Жилищного управления и других квазилегитимных оконных предприятиях Савино. Но Савино посчитал, что Гаспайпу и Вику не хватает делового чутья и они слишком назойливы в качестве партнеров, и они с Паппой расторгли соглашение. Гаспайп пожаловался Чину и потребовал от клана Дженовезе 1 миллион долларов, то есть прибыль в 500 тысяч долларов, потому что аванс был отдан Паппе, солдату этой боргаты. Согласно кодексу чести мафии, Дженовезе несли ответственность за обязательства Паппы даже после его смерти. Чин велел Савино заплатить 1 миллион долларов от имени семьи, и тот пообещал отдать деньги, даже если Паппа оставил 500 тысяч долларов себе. Будучи ничтожным членом семьи, рабом иерархии, Савино не имел права жаловаться или протестовать против ее решений.

Перед тем как уволить Савино, Джиганте велел ему держать Бенни Эггса Мангано в курсе всех его договоренностей по оконным контрактам и решений с другими семьями; Мангано должен был стать главным связным Пита с Чином по всем делам мафии. Пит был обязан являться к Мангано три-четыре раза в неделю в его клуб на Томпсон-стрит в Гринвич-Виллидж. Чин также разрешил ему посещать «Святая святых» — его собственный притон в Ассоциации гражданского благоустройства Треугольника.

Встреча в ресторане обошлась Савино в 1 миллион долларов, но он с облегчением вышел оттуда живым.

Клубы Чина и Мангано были открыты для Савино из практических соображений. Он хорошо зарабатывал, и, когда Папы не стало, Дженовезе нуждались в его опыте, чтобы продолжать наживаться на окнах. С самого начала Бенни Эггс дал Савино уроки протокола Дженовезе. Он никогда не должен был упоминать в разговоре имя Джиганте, а если ему приходилось ссылаться на него, Мангано предупреждал Савино: «Укажи на свой подбородок и скажи «этот парень»». Еще одним выражением, которое можно было использовать, было «моя тетя». Мангано и Лысый Дом Кантерино подчеркнули, что всякий раз, когда любопытные посторонние люди спрашивают его о психическом состоянии Джиганте, он должен отвечать: «Винсент сумасшедший».

В клубе «Треугольник» Савино видел, как Джиганте, иногда одетый в пижаму и халат, играл в карты и вел приватные разговоры шепотом, часто с Бенни Эггсом и Лысым Домом. Он наблюдал, как Джиганте медленно идет по улицам, бормоча про себя, и однажды видел, как он остановился на Салливан-стрит, чтобы помочиться на тротуар. Но Савино понимал, что поведение Джиганте — «фальшивка, постоянная шутка».

Постепенно Чин потеплел к Савино, но со свойственной ему осторожностью никогда не рассказывал о точных деталях оконного рэкета Жилищного управления. Савино находил его внятным, даже когда он был одет в пижаму. Однажды днем в «Треугольнике» Джиганте завел его в туалет, включил кран с водой и шепотом спросил, не давит ли на него кто-нибудь из членов семьи или профсоюзных боссов, требуя дополнительных выплат или вымогая бесплатную установку окон в их домах. Когда Савино заверил его, что никто на него не давит, Джиганте ответил: «Ладно, я просто хотел узнать, не использует ли вас кто-нибудь в своих интересах». Пригласив Савино следовать за ним к выходу из клуба, Джиганте, подмигнув, сказал: «Знаешь, ты можешь сказать своим друзьям, что я не в порядке». Савино кивнул, стараясь не рассмеяться и не показаться смущенным, понимая, что Джиганте оказывает ему честь, беря его под свою ответственность за его нестандартные трюки.