Из «Ягуара» потекли откровения о вымогательствах и ростовщических преступлениях, о клубе «Бетон», действующем в партнерстве с другими боргатами, о податливых профсоюзных лидерах и о противоречивых взглядах боссов на торговлю наркотиками. Были и личные проблемы, и душевные диалоги о мудрости поощрения сыновей следовать карьерным путям отцов в Коза Ностра, и язвительные обвинения в ненасытной жажде Пола Кастеллано получить большую долю награбленного.

В начале расследования мафиозных дел сотрудники ФБР имели широкую свободу действий в определении целей семейных дел. Первоначально они планировали преследовать иерархии каждой из пяти нью-йоркских семей по отдельности и разрушить их сферы влияния. По мере того как продвигались отдельные расследования, Джим Косслер, руководитель бюро по борьбе с организованной преступностью в Нью-Йорке, все больше проникался взаимосвязанными интересами пяти семей и Комиссии. Каждый четверг утром Косслер встречался в конференц-зале без окон в штаб-квартире бюро в центре города с членами антимафиозных отрядов и детективами городской полиции, работающими с ними в рамках совместной оперативной группы. Цель состояла в том, чтобы обменяться информацией, сравнить заметки и попытаться прояснить загадочные улики. «По мере того как мы расширяем масштабы нападений на различные семьи, становится все яснее и яснее, что многое из того, что они замышляют, объединяет, — сказал Косслер агентам. — У разных отрядов есть разные кусочки паззла».

Поразительной общностью, выявленной ФБР и «жучками» штата, были многочисленные ссылки на таинственную Комиссию. Записи из клуба «Пальм-Бойз», «Ягуара» и других перехваченных разговоров изобиловали упоминаниями об этом правящем органе. Разные боссы рассказывали об одних и тех же встречах на высшем уровне, о дележе денег, о профсоюзах и строительных компаниях, попавших в их руки. Собирая воедино фрагменты из сотен часов электронного подслушивания, ФБР начало постигать масштабы власти членов Комиссии: они санкционировали контракты на убийство, осуществляли совместные предприятия, регулировали отношения между семьями и запрещали принимать на службу солдат из других боргатов.

Электронное подслушивание еще больше прояснило влияние мафии на один из самых крупных и влиятельных профсоюзов страны. Косслер, эксперт по трудовому рэкету, расшифровал значение беседы Тони Салерно с представителями кливлендской мафии, состоявшейся однажды днем. Эти люди вскользь называли имена, выбирая новых лидеров профсоюза, который не был назван в их беседе. Косслеру были знакомы упомянутые имена. «Вы понимаете, о чем говорят эти ублюдки там, на 115-й улице?» — спросил он коллег-агентов. — Они выбирают следующего президента профсоюза рабочих».

Пленки наполнились слухами о том, что раздираемая междоусобицами семья Бонанно была вытеснена из Комиссии, по крайней мере временно, и что совет директоров теперь состоит в основном из четырех оставшихся крупных нью-йоркских банд. Семьи из Чикаго и других городов больше не имели автоматических мест в Комиссии. Жучки также показали, что мафиозные семьи из Кливленда, Филадельфии, Новой Англии, Милуоки, Буффало и Нью-Джерси часто действовали как сателлиты, обращаясь за советом или разрешением в Нью-Йорк по вопросам руководства и других серьезных внутренних решений.

Еще в 1981 году чиновники и прокуроры штата и федеральных властей на разных этапах расследований признали, что Комиссия — это реальная мишень для РИКО. «Мы рассматривали возможность возбуждения дела против Комиссии еще в 1981 году», — сказал Томас Шир, глава нью-йоркского отделения ФБР в 1986 и 1987 годах. — Это была одна из наших первоначальных и конечных целей».

Джулиани, возможно, и не был первым представителем правоохранительных органов, представившим себе обвинительное заключение Комиссии, но он собрал разрозненные части нескольких независимых расследований в одно целое дело. Он был несомненным катализатором. Практически с того дня, как он возглавил Южный округ Нью-Йорка, он заговорил о том, что ему нужно сосредоточиться на Комиссии. Руди читал нам отрывки из книги Бонанно и говорил: «Разве это не прекрасное дело? — отметил Уолтер Мак.

Получив поддержку генерального прокурора и директора ФБР, Джулиани получил право задействовать все ресурсы бюро для решения своей приоритетной задачи. В конце лета 1983 года в дело вступило нью-йоркское отделение ФБР. В ответ на указания Джулиани и Министерства юстиции бюро официально открыло дело Комиссии, назначив агента для расследования — одного из своих самых ярких и энергичных следователей, Пэта Маршалла.

В качестве ведущего агента Маршалл был связным ФБР с Джулиани и его командой прокуроров, занимавшихся исключительно обвинительным заключением Комиссии. Он отвечал за просмотр и сортировку многочисленных записей, чтобы собрать воедино уличающие фрагменты из прослушиваемых разговоров, изучал тысячи старых и текущих отчетов о главных подозреваемых и устранял пробелы в доказательствах, требуемых обвинителями. Координирующий начальник бюро Джим Косслер выбрал Маршалла за его обширный опыт в расследованиях мафии, а также за его дипломатическое мастерство. Когда агентов просили резко переподчинить и, возможно, прервать их дела, передав с таким трудом добытые улики в помощь другому агенту, в данном случае Маршаллу, непременно вспыхивали недовольство, обида и внутренняя ревность. «Нам нужен человек, которого уважают, и который может спокойно общаться со всеми, — сказал Косслер другим руководителям. — У Пэта нет врага в мире. Все знают, что он не браконьер, жаждущий славы только для себя».

Тридцатитрехлетний Маршалл, худощавый, с песочными волосами, мечтал о работе в ФБР еще подростком. Его первой работой после окончания школы была должность клерка в офисе бюро в Балтиморе, его родном городе. После колледжа он подал заявление о приеме в бюро и в начале 1980-х годов занимался исключительно делами организованной преступности в Нью-Йорке.

Задание Комиссии было самым сложным и деликатным в карьере Маршалла. Неписаный кодекс поведения запрещал агенту отказываться от поручения. Тем не менее масштаб проекта и необходимость уговаривать коллег-агентов сотрудничать не давали ему покоя. Вскоре он столкнулся с многочисленными недоброжелателями. Чаще всего он слышал следующее: «Конечно, мы все знаем, что Комиссия существует, но вы никогда не докажете этого». Маршалл успокаивал тех, кто возражал против экспроприации их пленок и свидетелей, обнадеживающими словами: «Я знаю, что вы в бешенстве. Но вы все равно сможете доказать свою правоту, а пленки можно будет использовать в других обвинительных заключениях и судебных процессах».

Помимо внутренних разногласий в ФБР, сложное дело Комиссии иногда вызывало бурю в оперативной группе по борьбе с организованной преступностью штата. Раздельные и нескоординированные расследования одних и тех же подозреваемых, проводимые двумя подразделениями, сорвали по крайней мере одну золотую возможность обнаружить ценные улики. В июне 1983 года следователи штата получили редчайшую информацию от «жучка» Jaguar: предварительное сообщение о запланированном заседании Комиссии. Оперативная группа узнала, что Сэл Авеллино отвезет Уток Коралло и других лидеров Луккезе на заседание Комиссии с другими боссами и главарями мафии 14 июня.