— Всему своё время, детка. — Он нежно целует меня в губы. — Сначала я хочу разогреть тебя. Воспринимай это как прелюдию. Немного позже я доведу дело до конца.

Сет отпускает меня, и я ненавижу это. Я хочу, чтобы он обнял меня, прикоснулся ко мне. Он разворачивает меня и крепко прижимает к себе, пока мы наблюдаем за боем со своих мест. Солёный запах пота и медный аромат крови скручивают мой желудок. Я не могу отрицать, какое впечатление это на меня производит. Мурашки бегут по моей коже самым восхитительным образом. Я наблюдаю за движениями конечностей и наслаждаюсь звуками падения тяжёлых тел на пол. Пока я не выпиваю немного пива и моё тело не начинает неметь, они полностью завладевают моим вниманием.

После трёх разных боёв я потеряла контроль над своим телом. Пот, скользкий и тёплый, стекает с линии моих волос по спине. Я разгорячённая и неповоротливая, а Сет так крепко прижимается ко мне, что это почти невыносимо. Его тепло проникает сквозь ткань, разделяющую нас, как будто мы оба голые. Я сжимаю свои бедра при мысли о том, что окажусь обнажённой рядом с ним. Прошлая ночь была наполненной сексуальностью, но мне нужно больше. Мне этого нужно столько, чтобы хватило на всю неделю.

Я замечаю, как по моей коже пробегают мурашки. Я давно не чувствовала себя такой живой. Хотя часть моего сердца жаждет увидеть мою дочь, другая часть жаждет безрассудства и опасности.

Впервые за целую вечность я жажду чего-то, от чего мне будет некомфортно. Иррационального.

Мокрого.

***

Сет

Я снова делаю вдох, вдыхая её запах. Два стакана назад мой разум был затуманен, но мои чувства ещё не притупились, когда дело касалось её. Под моими руками её живот сжимается, а грудь вздымается всякий раз, когда кто-нибудь наносит мощный удар. Не буду врать, мне неприятно видеть, как двое мужчин на ринге так действуют на мою женщину. Несмотря на это, я не предпринимаю никаких попыток отвлечь её от происходящего. Я хочу, чтобы она была возбуждена, поэтому когда я поднимусь туда, то она будет умолять меня заняться с ней сексом прямо здесь, на глазах у всех.

На складе жарко и сыро. Здесь нет ничего, кроме больших промышленных вентиляторов, которые разгоняют тёплый воздух. Кондиционеров нет. Открытых окон нет.

Я обливаюсь потом, Оливия тоже. Её волосы когда-то элегантно причесанные и уложенные теперь в сексуальном беспорядке, и каждый раз, когда она проводит по ним пальцами, всё становится ещё хуже. Подозреваю, что у меня на голове то же самое.

Мы стоим на одном и том же месте уже часа два, не меньше. Вокруг нас люди танцуют и ведут себя как идиоты, но Оливия не обращает на них внимания, сосредоточенная только на том, что происходит на ринге. Алкоголь сделал мои веки тяжёлыми, снимая усталость. Я весь день был на ногах. Я готов завершить эту ночь и отправиться домой. Пока эта мысль проносится мимо, один из бойцов — тот, что с длинными вьющимися волосами и в обтягивающих джинсах-скинни — получает удар с разворота в спину с огромной силой и падает на пол.

Мы уже посмотрели пару боев, но это первый, который закончился нокаутом. Тело Оливии в моих объятиях напряглось. Понравилось ей это зрелище или нет, я не знаю. Она поворачивается в моих объятиях, её лицо немного бледнее, чем было раньше.

— Я этого не ожидала, — бормочет она, прижимая руку к груди. — Я слишком много выпила. Нам пора.

Я качаю головой.

— Пока нет.

Её зелёные глаза расширяются.

— Ты же не собираешься всерьёз выходить на ринг с этим психом? — Она указывает через плечо на победителя. Он не такой уж и большой, ничего экстремального. В своё время я дрался с довольно страшными парнями. Тот, что передо мной, даже в десятку лучших не входит. Я пожимаю плечами, улыбаюсь и допиваю остатки пива, прежде чем уронить стакан на пыльный пол.

— Я подерусь с ним, а потом мы уйдём.

Я отпускаю её и подаюсь вперёд, но её руки упираются мне в грудь, не давая двинуться дальше.

— Сет. Я не хочу, чтобы ты дрался. Кроме того, тебе запрещено это делать. Постановление суда, помнишь?

Я хватаю её за запястья и прижимаю их к бокам. К черту судебное постановление. К черту MMAC и ограничения, которые они на меня наложили. После Вегаса я был слишком измучен, чтобы сопротивляться. Сегодня вечером и прямо сейчас я чувствую, что мне это нужно. Бои — это самое освобождающее меня место в моей жизни, уступающее только месту между бёдер Оливии. Я знаю, что не должен драться. Не тогда, когда у меня так кружится голова. Но я не могу уйти отсюда сегодня вечером, не ударив по кому-нибудь кулаками.

— Не своди с меня глаз, — говорю я ей, прежде чем запечатлеть на её губах грубый, сухой поцелуй.

Я вырываюсь и несусь к рингу. Лысая голова мужчины блестит от пота, который стекает по его спине и груди. Он вскидывает руки в воздух, празднуя победу и требуя нового соперника. Никто кроме меня не приближается к рингу. Он тоже это видит. С дерзкой ухмылкой он подмигивает мне, прежде чем заметить что-то за моим плечом, отчего его тёмные глаза сужаются. Держась за среднюю верёвку, я оглядываюсь через плечо и вижу Оливию прямо за собой. Я смотрю на своего противника и любопытство в его глазах, когда он смотрит на её голые ноги и обтягивающее чёрное платье, и это чертовски раздражает меня.

— Милая девочка, — бормочет он мне, когда я выхожу на ринг.

Я игнорирую его. Чего он от меня ждёт? Спасибо? Я обращаюсь с ним так, словно его не существует, расстёгиваю рубашку и снимаю её. Я складываю её пополам и перебрасываю через канаты, чтобы Оливия могла её взять. Она прижимает её к груди и качает головой. Я вижу беспокойство в её глазах, но она уже должна была лучше меня знать. Я ни за что не проиграю этому грёбаному мудаку.

— Я заключу с тобой сделку, — объявляет мой оппонент, ухмыляясь. Я ненавижу его. На мой взгляд, он слишком похож на грёбаного Дона Рассела. — Если выиграю я, то заберу девушку домой, а если выиграю я, то заберу девушку домой.