Итан подтолкнул розовую коробку к Бобу, но Бобу было не до того, так занимал его разговор.

– Но кто же она такая? – завел он снова.

– Понятия не имею, Боб. Видишь ли, это входит в условия игры. Я знаю, что ее зовут Перл, и знаю, что она богата и что она замужем, хотя она делает вид, что это не так – снимает кольцо перед тем, как войти. Ну и ладно, пожалуйста. Пусть прикидывается кем хочет, мне все равно. Как-то она сказала: “Один раз попросишь у меня денег, Итан, и больше меня не увидишь”. Какова, а? Ей нравится диктовать условия, а я делаю вид, что подчиняюсь, но на самом деле верх ей не взять – никогда и ни за что.

– Почему?

– Потому что на самом деле мне до лампочки, вернется она еще раз или нет.

– Но ты же рад, когда она возвращается.

– Рад – сказано слишком сильно. Но я и не прогоняю ее, это правда.

– И все-таки прошлой ночью она, мне показалось, чувствовала себя желанной гостьей, – заметил Боб.

Итан отдал поклон сидя и откусил еще от печенья.

– Знаешь, чем дальше, тем больше встречи с Перл и такими, как Перл, видятся мне чем-то вроде тренировки. Потому что настанет день, приятель, когда я тоже влюблюсь, как ты. И когда это произойдет, я с той, в кого я влюблюсь, буду пылинки сдувать и носить на руках до самой до смерти.

Боб на это сказал, что такой сценарий кажется ему мрачноватым и даже, пожалуй, бессердечным, а Итан ответил ему, что напрасно он придает этому столько значения.

– Ведь, по сути, это всего лишь небольшая любезность, которую мы с ней друг другу оказываем. Все равно что придержать лифт для незнакомца в подъезде. – Он похлопал по розовой коробке. – Отличная сдоба, Боб.

Боб сидел там, покуривая и попивая кофе, посматривал на своего друга и размышлял об огромной разнице в их опыте. Он все еще не знакомил Конни с Итаном, но только сейчас признался себе, что намеренно держит их порознь. И не в том было дело, что он предполагал, будто Конни, вопреки своей воле и своим представлениям о верности, хлопнется в обморок, сметенная с ног профилем Итана и его обаянием; Боб не считал также, что Итан воспользуется этим своим инструментарием с целью отбить у него Конни.

Его страх, его боязливое убеждение состояло в том, что Конни и Итан, познакомившись, придут к пониманию того, что они настоящая пара, куда более настоящая, чем Конни и Бобу когда-либо дано стать. Выглядело это бредом, но бред был резонный и в потенциале своем достоверный. Впервые в жизни Бобу выпали и любовь, и дружба, и все, что ему требовалось, чтобы сохранить это положение, – вообще ничего не делать.

Тридцать минут спустя он сидел перед домом Итана в своем “шевроле”, осознавая опасность ясно и четко: он не должен допустить, чтобы они познакомились. Он им встретиться не позволит.

Ситуация с отцом Конни развивалась.

Конни пришла в библиотеку через час после того, как Боб заступил на смену, и лицо у нее было красное и зареванное.

– Доброе утро. Слушай, я сделала глупость.

Оказалось, накануне вечером она подкатила к отцу с новостью о своих отношениях с Бобом, и отец отнесся к новости плохо.

– Разве мы не договорились ничего ему не рассказывать? – удивился Боб.

– Договорились, но вот я взяла и рассказала, потому что я идиотка. – Она приложила руку к щеке. – Слушай, я совсем жуть или еще не совсем?

– Ты самую чуточку жуть.

Она вздохнула.

– Я за завтраком пыталась проглотить свои хлопья, но он все орал и орал, так что я бросила все и ушла.

– Но ты вроде сказала, что разговор был вчера вечером?

– Да, вечером он тоже орал. А потом заснул, и я подумала, что все, уже проорался, но с утра он начал по новой. В общем, не знаю, что сказать, кроме того, что он псих, а я чистая идиотка, и не представляю, что нам теперь делать.

Она пошла в туалет, чтобы поплакать еще немного. После этого они с Бобом уселись в комнате отдыха и принялись обсуждать, что можно предпринять в сложившихся обстоятельствах. Боб, осознав, что они как бы на перепутье, преисполнился несвойственной ему смелости и выдвинул идею, что ей не следует возвращаться к отцу, а следует остаться у него дома.

– Что значит “остаться”? Остаться на сколько?

– На сколько захочешь. Навсегда.

– А как же завещание?

– А что завещание?

– Он сказал, что, если мы продолжим встречаться, он лишит меня наследства. Денег, дома, всего.

– Ты думаешь, он это всерьез?

– Не знаю.

– Ну, даже если всерьез, нам от твоего отца вообще-то ничего и не надо. Дом у меня есть. И деньги.

Конни поглядела на него недоуменно, почти обиженно.

– Прости, пожалуйста, это о чем ты сейчас? – спросила она. – Это что, предложение? Это ты меня замуж зовешь?

– А ты этого хочешь?

– Наверное, да.

– Наверное, да?

– Да.

– Ладно, тогда я делаю тебе предложение.

– Ладно, делай.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– А как же встать на одно колено?

Боб встал на оба колена.

– Ты выйдешь за меня замуж?

Мисс Огилви, войдя за момент до того, как Боб задал вопрос, вмешалась прежде, чем Конни успела открыть рот:

– Будь любезен, Боб, личные дела в другом месте.

И вышла из комнаты, а Боб поднялся с колен и вывел Конни наружу. Насчет замужества она больше ничего ему не сказала, но согласилась с тем, что Боб в тот же вечер за ней заедет и она останется у него, по крайней мере до тех пор, пока накал не угаснет и обстановка не прояснится, и, дожидаясь автобуса, они обсудили детали.