Ближе к центру города дома становились выше и выглядели помпезнее от улицы к улице. Париж был похож на все крупные европейские города и одновременно от всех них отличался. Было что-то неуловимое в его атмосфере, так и витающей в воздухе, пропитанном запахами выпечки и кофе, заставляющее относиться к знакомым вещам иначе, чем в Англии. Прохожие здесь никуда не торопились и не прятали лица за отворотами пальто – они будто бы наслаждались одним тем фактом, что имеют честь жить в такой красивой столице, как эта.

А когда водитель будто нарочно сделал крюк, проехав мимо «Оперы Гарнье» – великолепного театра второй половины девятнадцатого века, даже Дрейк почувствовал, что у него на секунду замерло дыхание. И тут же вспомнил о том, как пару лет назад оделся на бал-маскарад в костюм «Призрака оперы», чтобы впечатлить Деметру Лоренс, и улыбнулся собственной глупости. Тогда он хотел выглядеть круче, чем был на самом деле, а сейчас считал это не более чем наивной и жалкой подростковой попыткой. Такой же неудачной идеей стало и необдуманное желание заделаться магом-хранителем в Штабе. Ему никогда не хотелось изображать кого-то из себя в присутствии Рубины, и в этом заключалась главная разница.

Сделав полукруг мимо оперы, они выехали на широкий бульвар Мадлен, известный своими магазинами, а затем свернули на улицу Руаяль, ведущую прямиком на площадь Согласия, где находился отель «Крийон».

Площадь, на правах одной из самых главных в Париже, казалась необъятно огромной. С севера ее прикрывали одинаковые фасады зданий восемнадцатого века, к одному из которых и устремился их автомобиль; на востоке были видны сады Тюильри, ведущие к Лувру, а на западе начиналась улица, известная как Елисейские Поля. В центре же площади возвышался египетский обелиск и располагались два красивых фонтана со статуями.

Глядя на все великолепие, неумолимо скрывающееся за кузовами проезжающих мимо машин, Дрейк даже пожалел, что впервые оказался во французской столице и не имел при этом ни часа свободного времени, чтобы осмотреть хотя бы пару достопримечательностей. Еще во время планирования медового месяца Рубина непрестанно рассказывала ему о том, как хотела бы погулять по Лувру, или подняться на Эйфелеву башню, или посетить «Мулен Руж»… Но, как обычно, проблемы Нью-Авалона не оставляли возможности для радостей.

И хоть Дрейк действительно переживал за всех, кто остался во дворце Эмайна и надеялся на них в эту минуту, ожидая новостей… Он подумал о том, что был бы счастлив, если бы имел возможность хоть немного пожить свободной жизнью, для самого себя. За это, впрочем, они с друзьями и боролись все эти годы.

Водитель тем временем остановил машину напротив входа в отель, располагавшегося с левой стороны от обширной колоннады второго этажа. Дрейк с Рубиной вышли и в сопровождении все того же водителя проследовали в великолепный холл отеля, где были заботливо переданы встречавшему их дворецкому.

Отель «Крийон» являлся не просто пятизвездочным отелем, а отелем, которому было негласно присвоено больше пяти звезд. Он не располагал привычной для подобных мест стойкой для регистрации посетителей – для этого имелась особая уютная комната по левую сторону от входа. Гости же лучших люксов могли пройти эту процедуру сразу у себя в номере. За каждым номером без исключения был закреплен свой личный дворецкий, готовый выполнить любую просьбу.

Неудивительно, что интерьер отеля больше напоминал дворец с высокими потолками, дорогой мебелью и огромными золочеными люстрами. Прямо в лобби, рядом с креслами и диванами, в витринах под стеклянными колпаками были выставлены редкие предметы искусства, как в музее.

– Мне одному кажется, что мы будто бы и не уезжали? – с удивлением спросил Дрейк, оглядывая стены, отделанные настоящим мрамором.

– Можно подумать, что ты сам привык к другому, – ответила Рубина и поздоровалась с подошедшим к ним дворецким. Им, а точнее ей, оказалась миловидная смуглая женщина лет тридцати с тщательно уложенными в строгую прическу черными волосами.

Их люкс находился на четвертом этаже, куда они попали, поднявшись на лифте. Это был вовсе не один номер, а целые огромные апартаменты, состоявшие из спальни, просторной гардеробной, ванной комнаты, гостиной и столовой. Он носил название Les Grands Appartements и полностью его оправдывал. Серовато-серебряный, словно потертый, декор стен и старинная мебель в нем удивительным образом сочетались с ультрасовременными деталями вроде неоновой подсветки или стеклянных книжных шкафов.

– Если хочешь, можешь разместиться в гостиной, Дрейк… Диван там достаточно большой и удобный, – тихо сказала Рубина, следуя за дворецким. – Нам не требуется спать в одной комнате.

Слова жены укололи Дрейка куда сильнее, чем он ожидал. Но еще больнее сердце заныло, когда он увидел, что спальня с большой кроватью с серебристым балдахином была украшена букетами, цветочными гирляндами и лепестками, как номер для новобрачных. На столе в гостиной их ждали комплименты от отеля – бутылки шампанского, свечи, фрукты и даже особый свежеиспеченный торт. За спальней следовала роскошная ванная комната со стоящей в центре ванной, выточенной из цельного куска мрамора, – и здесь все тоже было усыпано лепестками белых роз. Рубина, очевидно, забыла попросить убрать их, и теперь, судя по виду, жалела об этом не меньше – «насладиться» номером, как она планировала, не получилось.