"Никого не обвиняйте в случившемся. 12 кг тола я взял на складе».

В тот же день покаянное письмо ушла в Казань. В нем были такие строки:

«Прощай, дорогая жена. Кончаю жизнь самоубийством. Причину ты знаешь. Обними за меня моего сына.»

В тот день была написана еще одна записка, которую обнаружили после случившегося. Ее нашли следователи, когда осматривали вещи Донич. Записка была адресована в милицию. В ней Донич сообщала, что ее преследует коллега по работе. Он пробрался в ее дом и угрожал топором, требуя взаимности. Если бы хоть одно из откровений попало в нужные руки чуть раньше…

Приближался день рождения военрука. В школе решили его поздравить – надо же налаживать отношения в коллективе, личное и работу – разделить и обо всем забыть ради общего дела.

Военрук сказал, что все понимает, ни на кого не в обиде и пригласил всех в «свою холостяцкую берлогу», посидеть за столом, отметить.

– Наталью Дмитриевну лучше не зови, – посоветовали ему.

– Почему? – глаза военрука сузились, голос зазвенел.

– Сам подумай. Ей нужно время, ты же обнадежил ее.

– Так она сама..!

– Стоп. Это уже не наше дело. Но послушай совета – оставь женщину в покое. А еще лучше, возвращайся к жене или вези ее и сына сюда. Это будет по-мужски.

Военрук сделал по-своему и в тот же день Наталью Дмитриевну в учительской при всех пригласил. Она ответила просто:

– Нет.

Военрук, оскорбленный такой реакцией «на примирение», с грохотом закрыл за собой дверь. Народ перевел дух:

– Может теперь посиделки отменятся, – никому на самом деле идти в гости к военруку «двоеженцу», как его между собой называли, не хотелось.

На самом деле праздник был надуманным поводом -день рождения у военрука был летом, но тогда внимание на это не обратили, он тоже был в коллективе человеком относительно новым.

4 апреля 1950-го года стоял солнечный погожий день, весна оживляла землю, которая просыпалась в ожидании заботливых рук.

На пороге школы показался военрук. В руках нес небольшой увесистый сверток. Школьная уборщица спросила его:

– С подарком?

– Точно, – ответил военруки осторожно переложил сверток в другую руку, подальше от ее любопытных глаз, и добавил: – Наталье гостинец.

Женщина посмотрела ему вслед, покачала головой:

– Наталье… она для тебя теперь Наталья Дмитриевна. Не успокоится никак, приставучий какой, двоеженец…

Шел по коридору, не глядя на таблички, знал наизусть, за какими дверями класс Натальи. Постоял перед закрытыми дверями. Голос Натальи диктовал предложение:

– За окнами весна, от земли исходил особый пряный аромат, пробуждалась виноградная лоза.

Толкнул дверь, вошел. Сразу увидел Наталью. Она стояла у распахнутого окна, оперевшись на подоконник, диктовала и вдыхала весенние ароматы.

Военрука затрясло. Еще немного и он передумает…станет посмешищем, ну, уж нет, больше над собой издеваться не позволит.

– Уходите! Спасайтесь! – прокричав эти слова, военрук кинулся к Наталье. Она, увидев его, только успела откачнуться от подоконника, была схвачена крепкими мужскими руками.

– Мамочка! – успела крикнуть она и в ту же секунду прогремел страшный взрыв.

Выжили немногие. Кондрата Кулика взрывной волной унесло на 50 метров, перекинуло через два забора, пролетел сквозь ветки дерева и упал прямо на ступеньки местной часовни. Там же нашли и Бориса улика, израненного, но живого. Илью Суховича завалило обломками внутри здания. От страха зажмурил глаза, а когда открыл, увидел небольшие фрагменты тела, останки любимой учительницы, которую сразу узнал по глазам – ясные, они с удивлением смотрели на небо.

Взрыв превратил школу в груду развалин, которую сразу заволокло дымом, а затем охватило пламя: сначала тлели саманные кирпичи, дерево, из чего было сделано остальное, потом все запылало. Прибежавшие на помощь первым делом начали заливать пламя, понимая, что иначе не спасти тех, кто под завалами.

Несмотря на панику, работали слаженно, война приучила принимать быстрые решения и соорганизовываться. Пока одни тушили пожар, другие растаскивали обломки и выносили людей. Мертвых складывали отдельно, живых тут же увозили в Тирасполь и Бендеры, где были военные госпитали.

Из допроса начальника Бендерского горотдела МГБ Исаева членами специальной комиссии, состоящей из партийного руководства Молдавии:

"«Обстановка к моменту прибытия на место: уже сбежался народ, настроение у населения ужасное, родственники, матери, сёстры, близкие – все искали трупы и вообще была невообразимая толкучка на месте. Для того, чтобы не получалось такой большой давки, чтобы не получилось худшего настроения среди населения, было решено трупы детей, которые были обнаружены, не задерживать, а подводы, которые оказались с сеном, соломой, туда направили к месту происшествия и эти трупы складывали и направляли по домам, тем самым создали меньшую толкотню, создавалась соответствующая разрядка».