Фелиция набрала воздуха в грудь.

— Марина, у меня для вас есть плохая новость.

— К-какая?

— Ваша бабушка. Она умерла.

Вот как такое скажешь человеку? Тем более, вежливо и аккуратно? Это как мягко стукнуть кирпичом по голове, не иначе.

— Б-бабушка?!

Марина ушла в глубокий обморок.

Алексис печально вздохнул, и потянул из саквояжа нюхательную соль. Придется привести девчонку в чувство и посидеть с ней. Хотя бы пару часов.

Правда, пары часов не получилось. Задержаться пришлось до поздней ночи, уже и Маркус успел явиться, и сиделка давно расположилась в отведенных ей покоях, и даже тилл Петер отчитался об установке диванчика в нужном месте…

Марина рыдала, билась в истерике, кричала, звала бабушку, пыталась подняться с кровати и пойти… куда?

К бабушке, конечно.

А толку?

Фелиция удерживала ее, объясняя, что нельзя, что если она встанет, ей будет плохо, что из поместья ей и вообще дороги нет, если она от алтаря отойдет, ей же хуже будет!

Бесполезно!

Марина рыдала до ночи, и потом рыдала бы, но Алексис плюнул на все, да и подлил ей сонного зелья. Вредно для ребенка?

Ну уж, как получилось. Мать в истерике для малыша еще вреднее будет.

И только поздно ночью, когда они ехали домой, Алексис заговорил:

— Фели, ну это — жуть!

— Определенно. Знаешь, и жалко ее, и стукнуть хочется…

— Ладно уж тебе, девчонка просто маленькая еще…

— Девчонка маленькая, а эгоизм огромный. Ты ее крики слышал? Ей не бабушку жалко было! Она спросила, что с той случилось?

— Эммм… нет!

— Вот! Ее не бабушка волновала, а то, что она одна осталась! Понимаешь?

— Ну… маленькая ведь еще, глупая…

Фелиция покачала головой. Она отлично помнила, как четырех лет от роду утешала мать. С отцом случилась беда, лекари опасались за его жизнь… Фели тогда и решила стать лекарем. Чтобы точно-точно помогать в таких случаях!

Но это БЫЛО! И Фели понимала, что матери плохо, что бабушке плохо, что мама младшего братика ждет, что о ней позаботиться надо… все у них хорошо получилось, отца спасли, и родители вместе счастливы, но Фели помнила. Она думала не о себе, а о матери и брате, о бабушке и дедушке, которым тоже плохо будет… вот сначала бы их вытащить, а потом и сама Фелиция справится.

А Марина — только о себе.

Не — что с бабушкой, что с похоронами, что я могу сделать, нет! Вместо этого рефреном звучит: ах, я бедная, несчастная, осталась одна, что мне теперь делать…

Про литту Яну вообще никаких вопросов. Хотя бабушка сама едва не померла от такого афронта, а об этой дурище подумала! Вот ведь… заразочка!

Фелиция определенно не одобрила Марину. Но если Алексис не об этом, то о чем?

— Я о спектре. Ты знаешь, я лекарь не из худших…

А если по правде — то и из лучших!

— Алексис, не прибедняйся. Что ты хочешь мне сказать?

— Фели, мне кажется, что она носит хоть и аристократку, но девочку. Спектр похож… совместим. Но при родах стопроцентно возникнут осложнения. Если доверяешь моему опыту — двести процентов за проблемы! Нюхом чую.

— Твоему нюху я верю. Теперь бы прикинуть, чем это всем нам грозит.

Алексис был согласен.

— Подумай сама. О том, о чем не говорят вслух.

Фели и подумала.

Да, это аристократические заморочки.

Девочка. Сильная. Но наследовать род она не сможет, потому что должна выйти замуж. Или получится хранительница крови, или, если найдется Евгений… вот тут и начинаются вопросы.

Был бы мальчик — вопросов нет, спасать будут в первую очередь мальчика, потом уже мать.

Девочка — не наследница. Спасать будут ту, на кого укажут… кто должен указать? Евгения нет. Король? Он может. В таком случае выбор очевиден, спасать опять-таки будут ребенка.

А у литты Яны долг жизни. И как это обойти? Если Алексис заговорил о проблемах?

— Их можно как-то избежать?

— Полноценный алтарный брак, постоянная подпитка женщины, причем, отцом ребенка, его же присутствие на родах, да и сами роды в алтарном зале…

Фелиция едва не взвыла.

Надо искать Евгения Н. Отт!

Надо, срочно, НАДО!!! Только так бабушка сможет выжить! Нет-нет, литта Яна ни слова не скажет, она для этого слишком любит Фели, и винить ее ни в чем не будет. Но Фелиция совершенно не собиралась раньше времени отпускать за грань близкого человека, еще и из-за таких пустяков! Может она что-то сделать? Она и невозможное сделает! Да и неоплаченный долг потом может перейти на кого-то из рода… ну уж — нет! Надо его закрывать как можно скорее!

Только вот — как?

Алексис погладил ее по руке.