— Но только Олев не Волк. Он — Рысь, — удивила я Елисея.

— Ры-ысь?! Это что же получается? Олев унаследовал Силу и оборот прадеда, деда отца. Силён будет парень, силён. Подожди, а ты откуда знаешь?

— А мне Нюра сказала, — засмеялась я в ответ.

— После болезни, — продолжил Елисей, — он так и не смог обернуться. Но в двадцать пять лет, когда их неразлучная восьмёрка была на летней практике в горах, он обернулся в Ладона. Вот тогда они договорились скрывать проявление вторых своих ипостасей. Каждый из них не хотел в то время стать претендентом на княжение.

— И Борис, Имир, Волес, Юроват, Надей, Всеслав. У них и сейчас по одной ипостаси. А им уже по двадцать семь и двадцать пять лет. Должен появиться Ладон.

— А ты для чего? Сама же затеяла этот разговор, чтобы подвести к необходимости посещать ребятам Грааль раз в десять дней вместе с вами. Так?

— Конечно! — Я рассмеялась. — Только им помогу не я, а Грааль.

— А я подумал, ты скажешь, что им поможет Нюра. С друзьями разобрались. А почему ты хочешь, чтобы к Граалю ходили братья? У них ведь не будет второй ипостаси. Они потомки отколовшихся эльфов. А эльфы не имеют вторых обличий.

— Ты забыл, что рассказал Баграт? У них уже почти есть вторая ипостась — Змей. Им уже по двадцать лет. Может они уже оборачивались?

— В Змеев они с пяти лет оборачиваются. Иначе не выжить.

— Елисей, ты не знаешь, как завести банника или банницу? О то у нас баня без хозяина. Не хорошо.

— Ну, у тебя и переходы! С оборотов друзей на банника, — смеясь, проговорил Елисей. — Я не знаю, но постараюсь через друзей и знакомых узнать или переселить откуда-нибудь. Может из другого мира.

— У нас домовые с Земли. Как сюда попали, не знаю.

— А почему Светозара не спросили?

— Так мы тогда не знали, что они из нашего мира, а когда узнали, Светозара уже не было.

— Так у Селиверста бы узнали.

— Они не помнят. Видимо с ними что-то страшное произошло, что память заблокировало.

— Вот вы где! — на крыше нарисовались мои «телохранители». — Решаете мировые проблемы? — спросил Ольх, присаживаясь на лежак напротив.

— А мы думали, вы уединились о высоких чувствах порассуждать, — разочарованно протянул Радим, устраиваясь рядом с Ольхом.

Елисей засмеялся, чмокнул меня в щёку.

— Я тоже так думал, что веду Анну поговорить о высоких чувствах, а она всё о вас, да о вас. О горькой судьбе вашей.

— И чем же наша судьба горька? — поинтересовался Радим.

— Гхм, — хмыкнул Елисей. — Беспокоится, что у вас третьей ипостаси нет. Хочет, чтоб вы к Граалю вместе с девушками раз в десять дней ходили.

Радим с Ольхом переглянулись.

— Я только — за! — согласился Радим.

— Мы вдвоём? — спросил Ольх.

— Нет, — ответила я. — Все вы, неразлучные друзья.

— Так не у всех нас по две ипостаси. У кого-то только по одной, — проговорил Радим.

— Значит, будут вторые, а у кого-то третьи, — заявила я. — Грааль поможет. А потом отправитесь на Озеро, кроме Ольха. Ему это ни к чему. Разве что посмотреть, что из вас получится.

— Они здесь, — сообщил кому-то, оглядываясь, Горат, выходя из башенки.

Вслед за ним появилась Лада, а за ней Брагат. Неразлучная троица. Устроились на соседнем лежаке.

— Сейчас и остальные подтянутся, — удручённо пробурчал Елисей, уткнувшись носом мне в шею.

— Участь всех многодетных родителей, — смеясь, сказала я. — Места нет уединению. Хочется поговорить о любви, а говорят о проблемах детей.

— Чьи это вы тут проблемы решаете, — смеясь, проговорила выходящая на крышу башни Таня. За ней подтянулись все остальные.

— Да ваши, ваши, — сообщил ей Елисей. — Вечная родительская головная боль, — деланно тяжко вздохнул он.

Все рассмеялись, рассаживаясь на лежаках.

— И мои тоже? — услышали мы голос, выходящего из башенки, Баграта.

Все весёлыми возгласами приветствовали его появление.

— Только я не согласен быть сыночком, разве что старшим братом, а для остальных дядюшкой.

— «Елисей, сколько лет Баграту?» — мысленно спросила я.

— «Восемьдесят. А что?».

— «Ничего. Самый раз».

— «Для чего самый раз?».

— «Не для чего, а для кого. Для Лады самый раз».

— «Ты о видении? Братья вон как её опекают и прикрывают от отца».

— «Зачем?».

— «Она ещё молода. Четыре года выжидать. И ему сейчас не до любви. Тоже время нужно, пока порядок наведёт в своей стране».