Меня пронзила ужасная боль и скрутила в клубок. Я не могла убрать крылья. Не могла вернуться в нормальное состояние. Не могла кричать от боли, а только стонала.

Кто-то что-то говорил. Звуки сливались в неразборчивый гул. Меня подняли на руки.

Очнулась я возле Грааля. Перед глазами кровавый туман. Сквозь туман разглядела всех своих, стоящих вокруг Грааля и меня. Надо мной, стоя на коленях, склонился Елисей.

— Потерпи, Анюта, сейчас всё закончится.

Он поднялся и встал со всеми в круг. Все взялись за руки. Зазвучал размеренный речитатив на очень древнем языке. Молитву читали ребята. Девушки только в нужных местах подхватывали: «ОУМ!».

Боль отступала. Тело само стало распрямляться. Я вытянулась на животе во весь рост, раскинув руки в стороны. Крылья убрались, начали прятаться когти, чешуя. На скуле и на тыльной стороне правой ладони появилась жгуче-щиплющая точечная боль. Из глаз непроизвольно текли слёзы.

Ребята закончили читать молитву. Девочки окружили меня. Я медленно стала подниматься на колени. Передо мной на полу лежала блестящая чешуйка с ноготь моего мизинца. Немного в стороне ещё одна, крупнее. Я подняла их и зажала в кулаке.

Ко мне подошёл Елисей, присел на корточки.

— Покажи.

Я разжала кулак и в этот момент слеза упала на чешуйки. У меня на ладони образовались два прозрачных кристаллика, как горный хрусталь.

Пронёсся вздох восхищения. Я сжала кулак.

Елисей осмотрел моё лицо и руку. На скуле и на тыльной стороне ладони образовалось по одной язвочке.

— Эта тварь задела тебя, но спасла чешуя, — сказал Елисей, помогая мне встать.

Ребята шёпотом переговаривались, а девочки тихонько всхлипывали. О чём это они?

— Пойдёмте отсюда, — позвал Ольгер. — Анну нужно показать лекарю. Самим не стоит браться за лечение

Мы вышли из зала Грааля. Елисей поддерживал меня, помогая подниматься по каменным ступеням.

Я предложила пройти в столовую. Все стали уговаривать меня лечь в постель. Но я стояла на своём.

— Мне уже лучше. И надо разобраться в сложившейся ситуации.

— Мы разберёмся без тебя, — категорично заявил Радим.

— Без меня не получится, — я посмотрела в глаза Радиму.

Он удивлённо глядел на меня. Ольгер тоже как-то странно посмотрел и предложил остаться в кабинете. Елисей заглянул мне в лицо и хмыкнул.

— Гхм, с такими глазами нельзя появляться на люди.

— А что с глазами? — забеспокоились девчата, стали разглядывать мои глаза.

— Ой, Аня! У тебя глаза, как у сиамской кошки, — сообщила Лада. — Голубые, и зрачки вертикальные.

— Лебедь с драконьими глазами, — хохотнул Вернуэль.

Стали рассаживаться на диваны, я прошла за стол. За дверью кабинета послышался детский смех и топот.

— Что происходит? — спросила я, ни к кому не обращаясь.

Гороват стал объяснять.

— Пришли все махоткинские с Бусом во главе и Хранитель. Крайне встревоженные. Терем сам пропустил всех детей внутрь. Во дворе остались только взрослые и молодёжь от шестнадцати лет.

Оказалось, что прибежали в страхе ребятишки, ходившие в ближайший березняк за грибами. Наткнулись, как и мы, на девушку, но подходить не стали. А девушка начала обращаться в чудовище. Они и пустились наутёк, побросав там корзины. Благо все вернулись невредимыми.

Тогда люди и собрались под защиту Терема. Взрослые ждут тебя. Они ещё ничего не знают. Мы были с ними, когда нас позвал Елисей.

В кабинет вбежали Ярунок, Горат, Брагат и Таина.

— Живая, — облегчённо выдохнул Горат. — Мы с Брагатом сразу почувствовали, что с Анной случилось что-то неладное, когда все наши умчались со двора. А нас не позвали. Почему?

— Вам ещё рано принимать участие в наших моленьях, — объяснил Имир. — Вы ещё не готовы.

Я посмотрела на вошедших.

— Ого! — воскликнул Брагат. — А разве бывают лебеди со змеиными глазами?

Все рассмеялись.

— Анна, твои глаза постепенно приближаются к истинному определению, — смеясь, сказал Олев. — Сначала кошачьи, теперь змеиные. Кто ещё выскажет определение?

— Это ладоньи глаза, — уверенно высказался Ярунок.

— А что, только глаза ладоньи и всё? — спросил Горат.

— Пока этого хватит, — сказала я смеясь.

— Что? — с тревогой в голосе спросил входящий в кабинет Бус. — Красавица, — выдохнул, взглянув на меня.