– Ты знаешь, Слава, я рад, что ты у нас появился. Давненько не было инициативных. Все ездят для галочки. Ну, посмотрим, что из этого получится.

– Вобщем, я сейчас своих заряжаю на подготовку, а после обеда едем делать намеченное на сегодня.

– Договорились.

Придя в свой вагон-городок, я зашёл в дежурку.

– Так, парни, сейчас готовимся, а после обеда едем на обварку заземления по следующим кустам, - я назвал три куста, - готовьте боты-гайки-шайбы, чтобы везде хватило.

– Так мы думали за грибами сходить…

– Какие нахрен грибы!? Вы работать приехали или где!? Забудьте про грибы, ягоды, рыбалку, охоту и прочие забавы, даже в нерабочее время. Пока вы здесь – вы находитесь под моей ответственностью. После работы, как в город вернёмся – пожалуйста, хоть совсем убейтесь. Здесь – только работа. Всё. Это не обсуждается.

– Да чего ты боишься, Слава…

– Да всего боюсь. Я за вас отвечаю, не вы за меня. Хрен знает, пошёл, оступился, ногу сломал – пи%дец! Из тайги не выйдешь. Или в болото провалился, или ещё какая-нибудь хрень. Медведи, опять-же.

– Да нет здесь медведей…

– Да, знаю, их нет, пока не увидел. А как увидел – уже никому не скажешь.

– Да мы-же не далеко…

– Всё! Не обсуждается. Забавы – дома, на отдыхайке.

Вот так и началась моя первая в этой жизни лётка.

Глава 6

6.

– Ля-я! Вася-я! У меня лексикона не хватает, чтобы тебе эпитет прилепить. И слово «мудак» видится мне, в отношении тебя, абсолютно безобидным. Это получается, ты двоих баб притащил в эту ёбь таёжную, вырвав из привычной и комфортной среды обитания, и здесь бросил без средств к существованию и возможности трудоустройства. Да ещё и глумишься периодически. Ну и чего ты ко мне-то пришёл?

Вася, фамилия которого оказалась Богдан, пришёл ко мне в пятницу под конец рабочего дня. Он оказался патентованный хохол, из тех, которые «что не съем, то пооблизываю, потому что надкушенное и отрезать можно». Свои «спортивные очки» он уже снял к этому времени, видимо это обстоятельство придало ему смелости и побудило припереться ко мне на разборки. Я накидывал шаблоны заполнения оперативного журнала, т.к. по тем записям, которые вносились в него, понять объём и цель работ было довольно проблематично. Вцелом бригада мне досталась опытная, работу не заваливали. Надо будет ещё подготовить материалы и ликбез им провести. Опыта у людей много, а вот теоретической базы нет.

Вася ввалился ко мне в вагончик, нашёл меня взглядом, и как-то смутился. У него, видимо, изначально были совсем другие планы в отношении меня. Он прошёл к моему столу, уселся на ближайшую табуретку и с вызовом спросил:

– Ну и чего у тебя с Танюхой?

Я взглянул на него, принюхался, нет, перегаром не тянет. И, вздохнув, вернулся к своим шаблонам, сочтя за благо не отвечать.

– Ну чо ты, Слава, давай, ответь, как мужик – мужику!

– Вася, у тебя ночная сегодня, иди, готовься.

– Нет, ты ответь, - он толкнул меня в плечо.

– Вася, я тебе твои фингалы отреставрирую, ещё раз тронешь. Видишь, занят я? И ты делом займись.

Видимо что-то в моём взгляде охладило его пыл, и трогать меня он больше не решился. Зато, усевшись поудобнее, начал бубнить мне про свою несчастную жизнь, про беззаветную любовь, и ещё что-то слезливо-приторное. Из его невнятного бубнёжа а понял, что Татьяна – любовь всей его жизни, но они из разных социальных слоёв, знали друг друга с детства, учились в одной школе, но в разных классах. Что Татьяна поступила после школы в универ на инъяз, и жизнь их разбросала. И что приехав в отпуск в свой Харьков, год назад, он с ней случайно столкнулся. Оказалось, она преподаёт иностранные языки в Харьковском универе, и что у неё ребёнок от первого брака. Как он уговорил её бросить своё преподавание, и забрав ребёнка, и сдав служебную университетскую квартиру, ехать в сибирские ебеня – для меня загадка. Но факт есть факт. Татьяна с дочкой живут в общаге, променяв цивилизацию на сибирскую глушь. И тут вдруг оказалось, что Татьяна нормально и свободно общается с другими мужчинами, живущими в общаге, да и вообще в городе. Она, оказывается, может любезно спросить прохожего, который час, или зайти к соседу за солью. Это так больно ранило Васино самолюбие, что он ушёл жить к любовнице, такой-же патентованной хохлушке, забыв при этом сделать Татьяне прописку. А без прописки на работу не берут. И денег, чтоб уехать обратно, у неё нету. Да и куда ехать. И вот теперь он, время от времени, захаживает к ней, даёт червонец, иногда – два, от щедрот, на пропитание, и чувствует себя благородным идальго.

– Так от меня-то ты чего хочешь?

– Не ходи к ней…

– Блять, я даже разговаривать с тобой на эту тему не буду, объяснять бесполезно, пошёл в жопу, - смотрю на него, он выжидательно смотрит на меня, - чего смотришь, Вася, пи%дуй, готовься к смене, разговор окончен.

Вася медленно поднимается и идёт к выходу, словно не веря, что его только-что послали. Я смотрю ему в след. На выходе он поворачивается ко мне, смотрит непонятным взглядом, затем выходит. Чую, это не конец истории.

– Слава, пойдёшь к сетевикам в баню? – ко мне заглянул Игорь Новиков, один из электромонтёров, только что закончивший дневную смену, - они сегодня топят, мы с дежурным договорились.

Сетевики – это электрики, обслуживающие электросети и подстанции. Их вагон-городок был гораздо больше нашего, насчитывал больше десятка вагонов различного назначения, и у них была настоящая бревенчатая баня.

Было воскресенье, начальство слиняло в город ещё вчера, и все, кто остался на месторождении, чуть расслабили булки.