И вот скажи мне теперь, почему я должен хотеть и стремиться принадлежать к какой-то из названных организаций? Я что без них плохо работаю?

Глава 27

27.

– Привет, старик, ты как здесь? – Эдик встретил меня в коридоре общаги, когда я, по приезду шёл к себе в комнату.

– Да проверка была, Владимирыч велел в пятницу быть у него к десяти.

– А, и мне то-же самое передали.

– Ну, значит, общий сбор будет.

– Как проверка прошла?

– Да хрен знает. Ничего не сказал. С казал только, что не ожидал, а в каком ключе, в негативном или наоборот – не сказал, - я уже открывал дверь своей комнаты, - Ты как насчёт чаю?

– А ты как насчёт чего покрепче?

– Что, снова к Михалне? Нас с тобой как жизнь по разным вахтам разбросала, так и не ходили к ней.

– Не, у неё-же теперь личная жизнь, любовь и прочие конфеты с букетами. Ко мне сейчас придут.

– А, ну я сейчас шмотьё разберу, в душ быстро сгоняю и подойду.

Стою и млею под горячим душем. Вода здесь не очень хорошая, железа много, и зубы от неё портятся, но пока город маленький очистные справляются. К девяностым годам город разрастётся, и вода испортится очень сильно. Просто так из крана уже не попьёшь.

«Блин, чёт бухать совсем не хочется. Поздновато уже. Выехали в шесть, ехали больше двух часов. Усталость какая-то навалилась. Сейчас-бы чайку и в люлю. Ладно, обещал, значит зайду. Ненадолго.»

– Славка! – ко мне подбежала медноволосая Иринка, обвила за шею руками и чмокнула в губы, затем потрепала по волосам, - Мокренький. И зарос как хиппи. На Пола Маккартни похож.

Что правда – то правда. Зарос основательно. Стригся-то последний раз – уже полгода прошло. А сейчас опять уже волосы до плеч. А здесь, в N-ске, с парикмахерскими не то, чтобы плохо – вообще никак. Все стригутся кто как, по знакомым и друзьям. Или налысо перед зеркалом, но тогда получается такое страхолюдие. Пучки волос остаются на лысом черепе кустами и кочками где попало. Я так не хочу.

– Да, зарос вот, - я тоже приобнял Иринку, - стричься-то негде, разве что стрижку «Огонёк» сделать.

– Зачем тебе «Огонёк», у нас вон Таня стрижёт. Пойдём, я тебя познакомлю, - И Иринка, схватив меня за руку потащила в угол к столу, где сидели, кроме Эдика, ещё одна девушка и один парень. Оба мне не знакомы. Девушка сидит в профиль. Симпатичная, волосы светлые, крашенные, с завивкой. Ещё одна девушка, тоже незнакомая, стоит возле серванта и рассматривает магнитофонные кассеты, выбирая какую музыку поставить.

– Тань, знакомься, это Слава, - с разбегу представляет меня Иринка.

– Здравствуйте. Я – Слава, - говорю я сразу всем и подаю руку парню.

– Сергей, - парень пожимает мне руку, рукопожатие жёсткое, уверенное, ладонь как дощечка. Боец?

– Старик, водку будешь? – Эдик смотрит на меня.

– Наливай, попробую.

– Стопку давай, - Эдик берётся за бутылку и наливает всем.

– Старик, а что за история с баней? – спрашивает Эдик после того, как все намахнули.

– А, рассказали девчонки? Давай не сегодня, я тебе потом всё расскажу, завтра, или в пятницу, когда к начальству поедем, - рассказывать про свою деятельность при посторонних мне совсем не хочется.

– Лады… Наташ, - он повернулся к девушке, выбирающей кассеты, - что там с музыкой?

– Сейчас… - она вставила какую-то кассету в магнитофон и нажав кнопку выпрямилась, поворачиваясь к нам. «На Катьку похожа» - думаю я, и внутри неприятно царапает. «Блин! Чего-это я? От усталости что-ли? Да и не похожа она, может чуть-чуть…»

Из магнитофона раздался голос Жанны Агузаровой. «Браво», на данный момент совсем молодая, едва образованная группа.

– У тебя, оказывается, «Браво» есть. Откуда? Они-же только-только первый концерт отыграли, - Наташа, чуть пританцовывая и покачивая бёдрами, подходит к столу. Стройная, грациозная, джинсы красиво облегают ноги.

«А по движениям Светку напоминает… Да блять! Что со мной сегодня? Иринку что-ли утащить, спермотоксикоз сбить?»

– Да это сборник, там «Браво» всего несколько песен. Просто кассету так обозначил.

– А давайте выпьем, и будем танцевать, - предложила Наташа.

– А давайте…

Танцы продолжались уже минут двадцать. Я чувствовал себя хорошо, водка подействовала и усталость отступила. Мы подрыгали ногами и повертели попами, потом все, разбившись по парам покружились в медляке. Когда снова заиграла быстрая мелодия, Таня отошла и села на табурет возле стола.