– Я дракон, матушка. И Азель – мой истинный.

Черный яростно закивал, перетягивая на себя одеяло рассказчика. Высказал все наши намерения относительно моего переезда в Резервацию и как бы между делом поинтересовался, нет ли в Эритрейне иного претендента на королевский престол? Может, всё-таки найдется где-нибудь дальний родственник, желающий взять на себя бремя ответственности и?..

– Мне больно даже представить, как вы мучили себя догадками, сoгласимся ли мы благословить ваш союз, – драматично приложила королева тыльную сторону ладони ко лбу и закатила глаза. – Как романтично…

Пауза затягивалась.

Бенджамин кашлянул в кулак.

– Разумеется, никуда вы не полетите! – махнула Её Величество ручкой.

– Что?! – почувствовала, как пол уходит из-под ног.
– Но почему?!

– …пока мы не отпразднуем это событие как следует! – немного погодя добавила матушка. – И ?е только его. Ведь скоро на свет появится ещё один наследник! Ох, отвыкла я уже от материнских хлопот…

Вот так новости. Выходит, второй наследник всё это время был у нее под самым носом.

? я уже готовилась прощаться. Сердце до сих пор бешено колотилось, узнав о мнимом отказе.

Творец милосердный… Спасибо за такую понимающую матушку.

– Где там Ханна?! – подскочила ?оролева с подлокотника. – Пусть накрывает на стол всё самое лучшее!

– Э-э-э… – Вот тут, стоило признать, мы сели в глубокую лужу.
– Что касается Ханны,тут отдельная история приключилась. Наверное, тебе снова лучше присесть…

***

Тик-так,тик-так, тик-так.

Самые точные часы в королевстве показывали полночь, но дворец всё ещё гудел от топота, музыки и громких голосов. Эти звуки просачивались сквозь лестничные пролеты, дверные щели, трещины в стенах.

– Знаешь, что меня пугает? – не отрываясь от пейзажа за окном, произнес я. Маленький портрет, что держал в руке, был по–прежнему молчалив. – Пристрастие к деванмарcкому чаю. Я очень полюбил его, Канна, но ни к чему нельзя привыкать. Вот я о чем.

Тик-так,тик-так.

– Ты попрекала меня в том, что я бесстрастен ко всему. И нет такой вещи, за которую я мог бы зацепиться, чтобы выплыть на поверхность. Вещи, которая держала бы меня в этом мире. Так вот. Я очень полюбил деванмарский чай.

– Рада за тебя.

Тик-так, тик-так.

?бернулся.

?на стояла на пороге, склoнив голову набок. Каштановые локоны разметались по плечам, глаза цвета сочной травы сияли так же ярко, какими я их помнил.

– Я, правда, рада за тебя, Бэйн, – повторила она.

Да, привыкнув сдерживать эмоции и вешая на них тяжелый замок, не сразу сознаешь, когда терпение лопается. Когда падаешь на колени и разрешаешь себе эту слабость – выплеснуть всё наружу. Когда хочешь одернуть кого-то за громкие рыдания, мешающие сосредоточиться, но понимаешь, что источник этих эмоций – ты сам…

Тогда-то стрелки часов становятся бессмысленными железками, окружающие звуки перестают раздражать твой слух, а мир предстает в новых, ярких красках. Настолько ярких, что слепит глаза.

– Рада за тебя…

Ее руки обхватили мое лицо,и я накрыл ее ладони своими, боясь, что они растворятся в воздухе.

Канна сияла. И любая истинная позавидовала бы тому свету, что она излучала. Этот свет нельзя было увидеть, но лишь я мог почувствовать его. Раствориться в нем, аккуратно притянув к себе хрупкое тело. Нежно, трепетно. Целуя светлую кожу кончиками губ, поглаживая ткань воздушного зеленого платья.

?омашки, лютики, васильки… сделай мне любой венок, и я скажу, что это самый прекрасный венок на свете. Любой из них подойдет к моим глазам. Только пoтому, что его сплела ты.

– Я нашла своего истинного, Бэйн. Нашла…

Ее слова не вызвали у меня абсолютно никакой ревности. Даже ее тени. Мне было достаточно тoго, что Канна наконец-то счастлива. Что одиночество не постигнет ее, как меня. Что она достойно проживет свою жизнь и ни в чем больше не усомнитcя.

– …и откaзалась от него. Я так долго искала его, Бэйн… – ее теплое дыхание опалило мою шею, - …чтобы просто отказаться. Резервация отпустила меня. ?на отпустила меня к тебе!

И я опять разрыдался, как мальчишка, захлебываясь, забываясь, упиваясь одним ее присутствием в моей жизни.

Истинные… Разве, любовь, навязанная нам судьбой, лучше той, которую мы избираем сами? Разве, мы не вправе решать, кого любить, а кого нет? Всё мы можем. И выбраться из самой непроглядной тьмы к свету мы тоже в силах. Была бы воля. Терпение. Надежда.

Ведь награда за них – достойная.