Бронислав Вепрев».

«Здравствуй, дорогой Джон.

Я долго думала, как тебе написать, какие слова найти, чтобы ты меня простил. И поняла, что таких слов нет. Ведь дело не в одном этом эпизоде, а в том, как я относилась к тебе, к нам, в последнее время, уже давно. Если бы я предала тебя в первый и единственный раз, но нет, я уже много раз по-разному предавала тебя. Сама не знаю, зачем я все это делала, почему мне все время чего-то не хватало. Смотрю на себя тогдашнюю и не верю, что это была я, не узнаю себя. Как будто это был совсем другой человек.

Шон нарисовал тебе кучу рисунков, два из них прилагаю. Если ты не можешь разобрать его художества, то я тебе объясняю: на первом, там, где желтое о шести ногах, это он со сло-нопотамом, а на втором – все мы. У нас все хорошо, Шон немного простыл, но сейчас уже выздоровел. Ты будешь ругаться, но я попросила Кичиро уйти, теперь готовлю сама. И Хелен тоже, я вызываю ее, только когда мне нужно надолго уходить.

У меня теперь куча друзей в России, я потом тебе все расскажу, ну, если не как любимая жена любимому мужу, то хотя бы как старая подруга старому другу- Джон, не сердись, но я тогда слышала весь ваш разговор с Джорджем, потому что я сидела сразу за вами. Ты тогда еще говорил, что тебе жалко будет меня потерять. Какая же я была дура!

Я встретилась в России с одним очень хорошим человеком, только ты ничего не подумай, он священник, мы с ним долго разговаривали, он мне открыл глаза на многое. Я ему передала ваш разговор в самолете, как могла. И я хочу тебе написать, что он мне сказал по этому поводу.

Признаюсь, я сама не совсем поняла, поэтому я тебе напишу дословно, а ты, наверное, поймешь, или вы с Джорджем разберетесь вместе. Вот что он сказал: „Лишь тот не будет наказан, кто делит сон с Майей и с ней одно целое". Не знаю, кто такая эта Майя, все это звучит довольно двусмысленно, но если ты там свяжешься в России с какой-нибудь Майей, то, так и быть, наказан не будешь.

Шучу. Я знаю, что Майя это Пракрити.

Джон, дорогой, аиситэру ва*. [* Я тебя люблю (яп.).] Я не люблю эту избитую американскую фразу, но, пожалуйста, дай мне второй шанс.

Йоко.

P. S. Да, забыла написать, звонил Джулиан, спрашивал про тебя, просил перезвонить».

Во время второго выхода «на бис» из-за кулис вытащили Ринго, и он под несмолкаемые овации спел «Yellow Submarine». Особый восторг публики вызвала его загипсованная рука, которой он дирижировал.

Наконец они спустились в комнату отдыха и расселись, кто где мог. В комнате сразу стало тесно, а спустя минуту и накурено до висячего топора. На продавленном диване сидели «битлы» и Полина, которая держала в своей руке здоровую руку Ринго. В громадном и неудобном кресле в торце длинного стола восседал Моисей Миронович Мучник, на стульях примостились Женя, Юлий, Алексей и «Машина времени» в полном составе.

Джон читал письма, которые вручил ему директор, а потом некоторое время сидел в задумчивости, остальные болтали.

– Не ожидал такой горячей реакции от холодной Сибири! – воскликнул Пол. – Народ тут просто чумовой! A «Yesterday», «Yesterday»! Они пели со мной всю песню, они знают ее текст!

– Я бы не сказал, что это сделало песню красивее и проникновеннее, – хладнокровно заметил Джордж.

– Да не в том дело. Эти люди шли не на нас, это не наши фанаты. А нам говорили, что в России нас не знают и не любят!

– Не знают?! – вскричал Макаревич. – Не любят?! Да побывать на концерте «Битлз» было моей мечтой еще в школе. И я давно уже был уверен, что этой мечте не сбыться, а тут – такой подарок судьбы!

Он так расчувствовался, что встал и со стаканом в руке сделал круг по комнате.

– Вас у нас очень даже любят, – поддержал Кутиков. – Но чтоб так бушевать! Я тоже не ожидал.

Мучник произнес:

– Чем сильнее сжимаешь пружину… – и сделал значительное лицо, подняв брови.

Все помолчали, переваривая его слова, потом согласно покивали.

– Что-то в этом есть, – промолвил Петр Подгородецкий.

Кутиков уставился на него, словно впервые заметил.

– Вот только не надо, Саша, смотреть на меня, как на врага народа, – сказал Петр, снял и протер запотевшие очки. – Работа – это одно, а отдых – совсем другое. Как музыкант я «битлов» люблю, может, даже больше, чем ты. Настоящие профи.

– И все-таки на твоем месте я постеснялся бы сюда являться. И на твоем, – кивнул он Ефремову, который угрюмо промолчал, но повел плечом, не соглашаясь.

– Не гони волну, Саня, – вмешался Макаревич. – Забудем. Нам еще работать вместе. В принципе, они защищали права коллектива и твои в том числе. Если бы речь шла не о «Битлз», я был бы на их стороне.

– Но речь шла как раз о «Битлз»! – воскликнул Кутиков.

– Да, у Пети и Валеры идеалы не совпадают с нашими, но мы это знали и раньше, ведь так? Они и не обязаны совпадать. «Каждый, право, имеет право на то, что слева, и то, что справа». Противоречия неизбежны. Слава богу, что иногда они разрешаются так удачно, как сегодня.