На месте толпы за забором, я бы прямо сейчас наложил в штаны и поспешил убраться с дороги, пока ветер не подхватил кирпичи.

— Ваше Сиятельство! — я вернулся в тот момент, когда Фирсов ставил на бумагах последнюю подпись. — Мы готовы выдвигаться. Четыреста двадцать восемь, включая больных и раненых.

— Отлично, Чернов, — он едва взглянул в мою сторону. — Количество сходится, выдвигаемся. Надеюсь, капитан успел причалить.

Граф передал бумаги ацтекской стороне, а свой экземпляр скрутил трубочкой и засунул во внутренний карман пиджака. А затем… затем он посмотрел на толпу, которая снова начала шатать оцепление. Как грёбаные зомби.

— Не снимай с инферн ошейники, — напомнил он мне. — Прошу тебя, только не снимай с них ошейники. Три минуты до лайнера, и мы на свободе, но эти три минуты…

Тут граф то ли многозначительно замолчал, а то ли просто потерял дар речи на нервяках.

— Я понял, — ответил я.

Ариэль тем временем уже пришла в себя и вовсю командовала девками. Под её начальством они перегруппировались так, чтобы самые сильные были по краям, а те, кто послабее — в середине колонны. Очень многих приходилось держать под руки, а кого-то и вовсе положили на импровизированные носилки, наскоро сооружённые из палаточной ткани.

Что характерно, никто из девушек не задал ни одного вопроса. Вот что значит бойцы. Понимают ситуацию, слышат беснующуюся толпу, и молча, со всей доступной скоростью, выполняют приказы. Даже про ошейники не заикнулись.

Толпа ацтеков принялась орать с новой силой.

Оглянувшись назад, на это море обезумевших дикарей, моя рогатая принцесса ненадолго зависла а затем сделала такое… такое! Чёрт возьми, так ведь и влюбиться недолго!

Честно говоря, я бы и сам лучше не придумал.

Ариэль несколько раз топнула ногой, синхронно выкидывая вверх сжатый кулак, и запела в голос, только на этот раз другую песню. И её подхватили. Сперва первые ряды, а затем и все четыреста глоток в едином ритме:

— Свято место не бывает в пустоте!

Дипломаты смылись куда-то внутрь здания, как наши, так и ацтекские. На пяточке напротив входа в торговое представительство вместе с нами остались только военные. Прозвучали резкие команды на ацтекском, и сдерживавшее толпу протестующих оцепление начало стягиваться, отодвигая щитами людей и образуя утолщение напротив выхода из концлагеря. Не обращая уже внимания на конспирацию, я даванул барьерами и раздвинул ограждение лагеря, чтобы колонна инферн могла пройти разом, все десять человек.

Ариэль поняла мой манёвр и двинулась вперёд.

— Солдатами не рождаются!

Щитовики и остальные бойцы охранения, как наши, так и ацтекские, наконец выстроили коридор, и недавние рабыни устремились к свободе.

— Солдатами умирают!

Шаг — толчок. Шаг — толчок. Сомкнув щиты, ацтеки прокладывали путь через обезумевшую толпу.

И тут в нас полетели бутылки с зажигательной смесью… Говорите, не снимать ошейники?

Толпа, казалось, обезумела. Лица людей исказились в звериных гримасах ненависти, глаза горели безумным огнём. Они орали, ревели, улюлюкали, скандируя какие-то лозунги на ацтекском, которые я не мог разобрать, но явно что-то про демонов и исчадий ада. В голосах сквозила откровенно животная ярость пополам с суеверным ужасом. То здесь, то там по всей площади раздавались надрывные выкрики-речёвки вперемешку с проклятиями.

Где-то звенело стекло — похоже, разбили ещё одну витрину. С треском полыхнула, взметнув к небу столб чёрного дыма, очередная машина. Горожане приветствовали это одобрительным рёвом. Периодически сквозь людское море прорывались фанатики, выкрикивая богохульства и потрясая самодельным оружием — дубинками, арматурой, булыжниками. Их глаза лихорадочно блестели, а с перекошенных лиц не сходили кровожадные ухмылки.

Подстрекатели постарались на славу, изрядно «накачав» людей религиозной истерией. Большинство протестующих составляли обычные работяги портового городка — грузчики, механики, водители. Мирные люди, которые вряд ли могли внятно объяснить, почему они здесь и что творят. Но сейчас ими владела тупая и слепая, неконтролируемая злоба. Жажда смести, растоптать ненавистных «демониц», линчевать на месте их, а заодно и тех, кто их защищает.

Конечно, ни сами «демоницы», ни их рога — хорошо хоть хвостов и крыльев у инферн нет — никакой опасности для простых ацтеков не представляли. Но страх и ксенофобия редко опираются на логику. Подстрекатели потрудились, подогрев дремучие суеверия и направив людское недовольство в нужное русло. И теперь потерявшая рассудок толпа качалась, как огромная человеческая волна, готовая обрушиться на нас и смести.

Нетрудно было догадаться, что у неведомых дирижёров не было намерения нанести нам хоть какой-то урон. И без предупреждения Фирсова я понял, что нас хотят именно что разозлить. Выбесить. Вынудить на ответный удар, после которого насилие выйдет на совершенно новый качественный уровень. Кровь рекой, кишки гирляндами.

Ну правда, где бутылки с бензином и где мы? Все как один маги. Оцепление из ацтекских людей — раз. Лучшие люди Фирсова — два. Иномирные разломщицы в количестве аж четыреста с лишним штук — три. Да, они в ошейниках и слабы физически, но они воины, и если дойдёт до драки, дадут сто очков вперёд местному портовому сброду. Даже без оружия и магии — хватит и старого доброго мордобоя. Да и рога — тоже оружие. Такими рогами в живот с разбега — и кишки придётся по всей улице собирать.