Люба выскочила из-за ворот и ринулась к обидчику, выкрикивая на ходу:

– Эй, ты! Ты что мою подругу лапаешь?

Макар и Никита о чем-то активно спорили с милиционерами. Он обернулся и долго посмотрел на Любу. Девочка подскочила к нему и, чувствуя себя в безопасности рядом с милицией, начала его обзывать.

– Отойдем, поговорим, – сказал он ей.

– Пошли, поговорим! – внезапно накрывшая смелость закипела у Любы в крови.

– Мы отойдем поговорим с девушкой, – сказал он милицейским и пошел в сторону павильонов с напитками.

Как только они завернули за угол, Макар внезапно подошел к Любе вплотную и прижал всем телом к мокрой и холодной стене. Люба попыталась что-то сказать, но внезапная боль в области солнечного сплетения повергла ее в шок. Смелость тут же улетучилась. Она пыталась вырваться, но от боли у нее сперло дыхание, и она, как пронзенный кинжалом, начала извиваться, пытаясь вырваться. Макар давил пальцем в какую-то болевую точку – Люба когда-то слышала о таких приемах и теперь четко поняла, что это такое. Она не могла ни вздохнуть, ни закричать. Безуспешно она топтала каблуками его ноги в попытках освободится, силы оставляли ее, в голове зашумело…

– Эй, ты что делаешь, отпусти ее! – из-за угла появился милиционер и кинулся ей на помощь.

– Мы целуемся… – и как бы в доказательство сказанному Макар попытался поцеловать Любу.

– Отпусти ее! – милиционер подбежал к Любе, высвободив из удушающего приема. Люба не могла идти, она пыталась отдышаться, но воздух как будто застревал у нее в горле. Макар с Никитой скрылись где-то в кустарнике.

Люба, как во сне, побрела к «будке», Татьяна была там. Влад пытался изо всех сил «разогреть толпу» и не обратил на нее внимания. Она вошла внутрь и села на диван.

– Ты чего? – Татьяна, уже успокоившись, но, еще хлюпая носом, смотрела на подругу.

– Пошли домой! – Люба так сухо это произнесла, что Татьяна снова зарыдала.

Они вышли из ворот. Макара и Никиты уже нигде не было видно.

– Вы куда? – обратились к ним милицейские.

– Домой… – Татьяна всхлипывала, утирая нос уже насквозь мокрым платком.

– Вам лучше пока тут побыть. Мы вас проводим попозже.

Люба посмотрела на часы – было без двадцати одиннадцать.

– Нам в одиннадцать дома надо быть.

Люба спешила уйти.

– Нет. Посидите тут. Они вас ждать будут! – повышая голос сказал один из патрульных.

– Где ждать? – Татьяна заскулила словно щенок.

– Возле дома. Вы же с ними встречаетесь? – уже сомневаясь спросил тот, кто освободил Любу.

– Нет, мы с ними не встречаемся! Мы с ними только вчера познакомились!

– Только вчера… Тогда вам тем более лучше подождать, пока мы освободимся.

Девочки пошли обратно на танцпол. Татьяна, ничего не понимая, рыдала, не прекращая. Люба не могла найти себе места и беспокоилась по поводу того, что они не успевают вовремя вернуться домой.

– Мы посидим внутри? – обратилась она к Жене.

– Да, посидите… Случилось что? – он кивнул в сторону Татьяны.

– Козел один обидел! Нам менты сказали тут пока посидеть, а они нас потом домой отвезут.

Время тянулось, Люба злилась и периодически выходила на улицу, чтобы спросить, когда их отвезут.

– Посидите еще, сейчас машина приедет и отвезем.

Женя сменил Влада и тот, войдя, задал все те же вопросы.

Люба не находила себе места:

– Мать прибьет! Фиг больше отпустит куда!

– Может, чаю погреть? – предложил Влад, не найдя больше ничего утешительного.

– Да, а сахар есть? – осведомилась Татьяна.

– Есть и сахар, и шоколадка! – и Влад гостеприимно высыпал на одноразовую тарелку дольки шоколада «Шогеттен», – С малиновой начинкой.

Татьяна просияла:

– Моя любимая!

Машина ППС привезла Любу домой только в час ночи.

– Я открою… – Люба полезла в сумочку за ключом.

– Нет, нам поручено передать тебя родителям лично в руки. Какой номер?

Люба сама нажала кнопку. Мать не спала и сразу подбежала к двери.

– Что случилось? Ты где была? – мать испуганно смотрела то на Любу, то на милицейского.

Люба виновато посмотрела на мать и стала молча разуваться.

– Ваша? – обратился к Марии сопровождающий ее дочери.

– Моя. Что она натворила? – мать взволнованно смотрела, не мигая. По ее красным глазам было понятно, что она долго и совсем недавно плакала.

– Пока, к счастью, ничего. Это мы ее задержали на некоторое время, провели разъяснительную беседу, – милиционер оглядел коридор. – А вам, гражданочка, надо бы получше задуматься о воспитании дочери. Сколько ей? Шестнадцать?