Наверное, смешно наблюдать со стороны, как подросток отчитывает здоровенного дядю, и дядя внемлет, чувствуя за собой вину. Наташка заметила, что любимый куксится, и погрозила мне кулаком. Н-да, он к тому же тюфяк, и, если на эту парочку нападут гопники, отбиваться придется ей. Одно только утешало: такой не обидит ее.

Знатная у сестрицы коллекция… персонажей, в ее шестнадцать-то лет.

— И еще. Это, пожалуй, главное… — Я вспомнил, что сестра просила не говорить Андрею о прогулах, и чуть смягчил проблему: — У Наташи снизилась успеваемость. В основном из-за этого и был скандал с матерью. Проследите, пожалуйста, чтобы она училась.

— Это конечно! Учиться надо! — воспрянул Андрей.

— И пользуйтесь резинками, пожалуйста, — не сдержался я.

Андрей покраснел до кончиков волос и кивнул.

К нам подошла Наташка, уперла руки в боки.

— Меня обсуждаете?

— Совсем немножко. — Андрей обнял ее со спины и прижал к себе.

И снова захотелось зажмуриться. Слон и моська. Медведь и белочка. Ну где твои глаза, Наташа!

— У тебя очень мудрый брат, — сказал Андрея, млея от счастья и растекаясь лужицей.

— Если вдруг дойдет до отца, — предостерег их я, — между вами ничего нет, у вас платоническая любовь, понятно?

Престарелый зятек и сестра кивнули синхронно.

— Который час? — спохватился я.

— Без десяти девять, — ответил Андрей.

Черт! Меня же ждут на базе! Или не ждут? Посмотрим.

— Андрей, мне пора. Надеюсь, увидимся. И еще надеюсь на вашу осторожность. И благоразумие.

Махнув рукой, я откатил мопед от входа и поехал на базу. Мысли и чувства перепутались, я пытался себя уговорить, что Андрей, конечно, совсем старый, но у Наташки эта привязанность временно. По крайней мере, он не будет ее обижать — с таким-то характером.

Что касается бойцовского клуба… Будет жаль, если Илья выберет юбку, а не нашу дружбу. В той реальности таких конфликтов у нас не было.

Чем ближе подъезжал к базе, тем больше таяла уверенность и сильнее стискивал горло страх все потерять.

Сколько приятелей распяло на каблуке, когда они обзавелись неадекватными подругами! Сперва отсекались друзья, способные открыть глаза на происходящее, потом — родственники и даже родители. И вот остается у счастливца одна радость — любимая паучиха, замотавшая его в кокон. Где появляется любовь, там исчезает здравый смысл.

То и дело появлялась мысль послать все к чертям. Кошка бросила котят, все! Но я заставил себя свернуть во двор Ильи, спешился возле подвала, который стал моим вторым домом. Сколько сил вложено! Особенно — Борисом, который своими рисунками превратил унылый подвал в арт-объект.

Может, есть смысл прежде поговорить с Леонидом Эдуардовичем, он для Ильи авторитет… Нет! Будет выглядеть, что я жалуюсь. Это мои проблемы, и разруливать надо самому.

Но ноги будто вросли в землю, и я не мог заставить себя войти на базу, где меня наверняка ждут. Наконец пересилил себя и начал спускаться по лестнице, волоча за собой мопед. Что им сказать? Памфилов не должен видеть, как мне важна поддержка друзей!

Шаг, еще шаг. Поставить мопед на его привычное место. Развернуться и идти к своим. Своим ли? А что, если они решили выбросить меня за борт? Нет, не должны.

Теперь — по темному коридору к свету, откуда доносились приглушенные голоса, смех и резкие звуки игры. Шевельнулась детская обида: им без меня хорошо! Играют, вон, смеются… Между прочим, в мою приставку рубятся! Но я придушил обиду. Спасибо, опыт взрослого! До чего же проще жить с таким багажом знаний!

Хлопок двери и мои шаги друзья не услышали. Все облепили диван и смотрели, как играет Ян.

Гаечка, сидевшая лицом ко входу, увидев меня, вскочила и крикнула:

— Прише-ел!

Все сразу же бросили игру, повернули головы ко входу. Я остановился, сжав кулаки. До чего же отвратительное чувство! Словно между мной и друзьями — не матрасы, расстеленные на полу, а овраг без дна. Я посмотрел на Илью, но по его лицу ничего нельзя было прочесть.

Вспомнилась песня, которую я пока не знаю, но я-взрослый ею заслушивался в юности: «Луч зари к стене приник, я слышу звон ключей». До ответа на терзающий душу вопрос осталось несколько шагов.

Взвизгнув от радости, ко мне бросилась Алиса, но остановилась в шаге. Обнять не решилась. Кроме девочек, все вели себя так, словно ничего не произошло. Памфилова не было, что внушало надежду на благополучное решение конфликта. Кабанов тихонько сидел на краю дивана и не отсвечивал.

— Как дела? — спросил я, принимая правила игры: вести себя так, словно ничего не случилось.

— Смотри, куда мы дошли! — радостно воскликнул Борис, указывая на экран черно-белого телека.