— У нас совместная опека, — тихо и твердо шепчу я, не показывая свою панику.

— И что? Я имею право выбирать, с кем жить, — недобро щурится.

— Не думай, что вот таким поведением ты можешь чего-то добиться, Боря, — проговариваю медленно и четко. — Быть вместе или нет решают только взрослые.

— А я принимаю решение жить вместе с папой, — Боря копирует мои интонации.

— Только папа твои выкрутасы не будет особо терпеть, да? — усмехаюсь. — Стоять на голове у него не выйдет. Истерить не выйдет. Прогнуть его не получится. Это папа, а не милая мамочка.

— Милая мамочка? — Боря приподнимает брови. — Правда? Милая мамочка? — повышает голос. — Может, мамочка-истеричка?

Я встаю.

— Ты берега путаешь, дружочек, — глухо и строго говорю я. — И наглеешь. Может, ты прав, Борь, и мне стоит твое воспитание сейчас отдать в руки твоего отца. Меня ты элементарно не уважаешь. Я с тобой хочу, как со взрослым, а ты топаешь ножками и падаешь на спину. Хочу папу обратно! Хочу папу обратно! — делаю паузу и медленно выдыхаю. — Это тебе не коробка лего, мелкий ты засранец.

Выхожу. Хочу хлопнуть дверью, чтобы показать, как я сильно разозлилась, но не позволяю себе подобной показушности.

Закрываю дверь медленно и с тихим щелчком.

Борька рычит и, похоже, бьет подушку.

Я не смогу его сдержать, и он пойдет в разнос. Ему сейчас нужна мужская рука. Да мне горько и обидно, но вариант, в котором Герман берет под полный контроль сына, логичен, ведь у мамы перед сыном нет никакого авторитета.

А Афинка?

Что будет с Афинкой? Она уже начинает скучать по брату, когда тот уходит к папе. Она уже просится с ним.

Я хочу кричать, бросать вещи и биться головой о стену.

Идеальный развод — это не тогда, когда два человека стараются быть взрослыми и адекватными.

Идеальный развод — это тогда, когда муж-урод сваливает в неизвестном направлении, бросает детей и спивается где-нибудь на помойке.

— Мама, — ко мне по коридору шагает Афинка с небольшой мисочкой в руках, — смотри.

Подходит и поднимает с улыбкой миску:

— Осьминог из сосиски, — заливисто смеется, — папа сделал. Много-много осьминожек.

И, правда, маленький забавный осьминожек. У него даже глазки есть из гвоздичек. Прикусываю кончик языка. Афинка такая счастливая сейчас, что мне от ее детского восторга больно, как маме, с которой нет таких улыбок.

Эти улыбки расцветают лишь тогда, когда мама и папа рядом. Не по отдельности, а вместе.

— Смешной, да?

Глава 16. Ты с нами поужинаешь?

— Боря, — Афинка стоит двери, за которой затихарился ее брат. — Боря…

И выходит у нее не “Боря”, а “Бойя”.

— Я тебе хочу показать…

— Уходи. Я злой.

Афинка поджимает губы, раздувает ноздри и смотрит на меня в ожидании того, что я сейчас приструню старшего брата. Крепко держит мисочку с осьминожкой из сосиски.

— Фи, — слабо улыбаюсь, — Боря, правда, сейчас злой. Пусть побудет один.

Афинка ставит миску на пол и говорит в стык между дверью и косяком:

— Я тоже злая.

Замолкает, выжидает несколько секунд и тянет ручку двери вниз.

— Афинка, блин!

— Я злая и ты злой, — бурчит она и подхватывает миску, — все честно.

Вместо умиления, мое сердце стискивает когти холодного отчаяния. Афинка любит Борьку и если он рванет сейчас жить с концами к Герману, то она будет скучать. Нет, тосковать.

Я проигрываю.

— Афинка, уходи!

— Смотри!

— Не хочу!

— Смотри!

— Да блин! Ты меня достала!

— Смотри! А то плакать буду!

Стискиваю зубы и шагаю на кухню, на которой по-хозяйски без стыда и совести возится Герман.

Когда он приходит на выходных к Афинке, то он не только с ней играет, гуляет, но и готовит обеды и ужины. Это все оговорено, подтверждено, но сейчас красный фартук поверх белой рубашки и брюк меня бесит

— Что ты творишь?! — цежу я сквозь зубы и плотно закрываю за собой дверь.

— Ты бы не могла мне пояснить, что ты имеешь в виду? — помешивает деревянной ложкой макароны в высокой кастрюле.

— Ты мне мстишь?

— Анфис, я не буду сейчас с тобой играть в угадайку и пытаться понять, что ты своими договоренностями и намеками пытаешься мне донести, — откладывает ложку и подхватывает кастрюлю за ручки. — Я готовлю ужин в ожидании, когда Боря чуток остынет.

Сливает воду в раковину. Поднимается густой пар.