Безопасность и покой — вот что она ощущала рядом с Антоном.

Впрочем, оно всегда так было. Даже в прошлом. Каким бы козлом он ни виделся другим, но для Миланы часть жизни с ним казалась светлее, чем оставшаяся половина без него. Хороших моментов за пять лет набралось много. Просто они затерялись под горой обид и недопонимания.

Антон заставлял ее смеяться. Наедине они действительно вели себя как настоящая пара.

— О чем задумалась? — он сунул в рот электронную сигарету и распахнул окно, впуская в кухню свежий воздух.

Сверкающая блеском поверхность стола отразила ее затуманенный взор. Влажный после протирки пластик постепенно высыхал, становился матовым, и выражение лица Миланы растворялось в мраморном рисунке.

— О прошлом, — она подперла ладонями подбородок и заметила, как Антон поморщился. — И наших отношениях.

— Пожалуйста, только не это. Я и так знаю, какой был тварью.

— Считаешь?

Милана выпрямилась на стуле и склонила голову к плечу.

— Да, — уверенно заявил Антон, затем выпустил струю ароматного дыма. — Большего мудака свет не видывал.

— Я так не думаю.

— Ты не объективна.

— Почему?

Он щелкнул кнопкой, бросил сигарету на подоконник и подошел к ней. Присев на корточки, Антон взял ее руки в свои, положил себе на плечи и устроил подбородок у нее на коленях. Ладони погладили бедра через ткань прямого платья, отчего по коже сразу пробежалась стайка мурашек.

Зарывшись пальцами в темных волосах, Милана вздохнула от удовольствия и прикрыла глаза.

— Потому что любовь сглаживает острые углы. А ты меня любила, — убежденно заявил Антон.

— Кто сказал тебе такую чушь, Канарейкин? — она вновь посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы и поджала губы. — Что за самомнение?

Его хитрая улыбочка вывела ее из себя.

— Канарейковское. Привыкай, тебе с ним жить до конца дней своих.

— О, какой ужас.

— Да, да, — Антон потянулся к ее губам, поднялся, потянул Милану за собой и пробормотал между поцелуями: — И у всех наших детей оно тоже будет. Особенно у парней.

— А вдруг родятся девчонки? — она обвила его шею и позволила подхватить себя под бедра. — Много девчонок. Штуки три или четыре.

— Кучку маленьких корги я как-нибудь переживу.

— Договорились.

Спальня у Антона таким количеством света, как кухня, похвастаться не могла. Но благодаря отсутствию мебели казалась просторной и большой. Из необходимого здесь имелась приличная полутораспальная кровать со свежим постельным бельем. Когда они упали на нее, она жалобно скрипнула под их весом.

В голове Миланы промелькнуло подозрение, что доски под ними провалятся.

К счастью, ничего подобного не произошло. Только матрас прогнулся, когда тонкий свитер Антона полетел в сторону одинокого шкафа. Жадные руки нырнули за спину и отыскали заветный замочек, чтобы отправить к нему в компанию еще и платье Миланы.

Только на середине процесса их прервали, потому что в дверь кто-то позвонил.

— Ты кого-то ждешь? — удивилась Милана, когда Антон отнял губы от ее шеи и приподнялся.

— Нет.

— Тогда надо открыть.

— Зачем? — он вздохнул и вновь потянулся к ней, однако Милана отстранилась. — Да блин, Мила. Кому надо, пусть сначала звонят и предупреждают о визите.

Все возражения Антон пресек жарким поцелуем, от которого посторонние мысли вылетели из головы. Тело превратилось в желе и растеклось по смятому покрывалу. Потому Милана не услышала, как пискнул электронный замок, а в квартиру кто-то вошел.

Тяжелую поступь в коридоре они проигнорировали, поскольку слишком увлеклись процессом. Очнулись тогда, когда нежданный гость постучал по косяку и ядовито протянул:

— Потом не говорите, Антонина Пална, что я невежливый. Три раза позвонил, прежде чем открыть дверь своим ключом.

Антон подорвался с постели, а Милана с оханьем одернула задранный подол. Поправив спутанные волосы, она ошарашенно посмотрела на стоящего в дверях Марка Тасманова. Вот уж кого она меньше всего ожидала увидеть. Особенно в квартире Антона Канарейкина вечером.

— Ты что здесь забыл, Тасманов? — удивился тот. Он растерянно уставился на чемодан, который Марк придерживал за ручку с невозмутимым видом.

— Приехал в квартиру, которая по документам принадлежит мне, — последовал лаконичный ответ между разглядыванием ногтей.

— Это я понял. Почему ты здесь и с чемоданом? Где Настя?

В груди шевельнулось подозрение, Милана аккуратно сползла к краю кровати. Внешний осмотр Марка ничего не показал. Уж больно непроницаемой казалась его маска равнодушия ко всему и всем.