Улыбка брата стала шире, взгляд хитрее. Как у лисы, которая стащила из сарая курицу.

— Почему? — кивнул Елисей на вход. — Все там ждет. И чай, и кофе, и сладости. Заказал нам в качестве десерта новый торт под названием «Брошенка». Говорят, рыдаешь, пока ешь. Настолько вкусный.

Фыркнув, Антон задрал нос и шагнул вперед, толкнув дверь. Дурацкий колокольчик опять оповестил персонал об их возвращении.

— Сам ешь. Никто меня не бросал. Временные трудности в отношениях не являются чем-то сверхъестественным.

— Конечно-конечно. Утешайся, малыш. Всем надо время, чтобы смириться с неизбежным. Ты уже на какой стадии? Гнев? Принятие? А пиво под слезливые мелодрамы с криками в трубку: «Все бабы — дуры»?

— Закрой свое кадило и не воняй, Лиса.

— Еще чего. Повод какой, папе расскажу. Пусть тоже поржет. Потом на семейном совете посчитаем по баллам, кто самый лох в нашей семье. Ты в лидерах, Татошка.

— Трепло!

— И мне ни капельки не стыдно.

— Шакалы!

Дверь в зал современной фотографии хлопнула, и в помещении раздался бойкий цокот каблуков. Раиса Тасманова пересекла галерею, обошла ряд красных пуфиков и остановилась, несколько раз ударив металлической набойкой по паркетному покрытию. Ей понадобилась целая минута дыхательной гимнастики, чтобы не устроить кровавую расправу над цифровыми шедеврами искусства.

Работники, естественно, шмыгнули в небольшие проходы от греха подальше. мало ли что взбредет начальнице, могла и уволить из-за сильного стресса.

— Опять предложили выкупить коллекцию да Винчи?

Резко остановившись, Раиса обернулась и прищурилась. Взгляд скользнул по широкой спине Паши, остановился на плечах, обтянутых черным пиджаком, затем замер. В ожидании, пока он соизволит обернуться.

— Какого черта ты здесь делаешь?

Вопрос прозвучал слишком резко, но за последние дни суматоха вокруг имени мужа, постоянные осаждения дома журналистами и мерзкие статьи с провокационными заголовками довели вдову Ярослава Тасманова до ручки. Каждая газетенка считала своим долгом поднять грязное белье ее мужа.

Вспомнили всех: бывших партнеров, слухи и скандалы, даже упомянули любовниц. Последнее особенно будоражило умы жадных до скандалов блогеров. Они с упоением обсуждали романы Ярослава, его измены, когда их отношения с Раисой имели весьма нестабильный характер.

Как будто без всех этих пиявок о бывших бабах никто не знал!

— Разве так встречают друзей? — пожурил ее Паша, и Раиса рассвирепела за секунду.

— Друга? — прорычала она в ярости и сжала кулаки. — Где тебя носило, дружочек, когда Ярик задыхался в той камере?!

— Рая…

— Все твои игры, — прошипела Раиса, в два шага преодолев между ними расстояние. — Он сел за тебя, Кенар. Ты должен был его защищать! Ты. Мне. Обещал, — процедила она.

Ресницы дрогнули, Паша прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу. А Раиса сделала несколько судорожных глотков воздуха. Постепенно через туман гнева пробралось осознание высказанных слов. Она почувствовала раскаяние, желание взять назад жестокие слова.

Раиса потеряла мужа, а Паша едва не лишился сына. И боль в таких случаях невозможно измерить.

— Прости, — Раиса закрыла лицо руками, но ни единой слезинки не пролилось. — Я просто устала. Каждый день мне звонят продюсеры телешоу, приглашают на «откровенный разговор». За ними, как стая диких шавок, электронные издательства. Предлагают написать мемуары за хорошие гонорары.

— Деньги-то хоть приличные? — со смешком спросил Паша.

Он невольно потер грудь там, где билось новое сердце. Смарт-часы пискнули, на крохотном дисплее вылезло предупреждение о резком изменении давления.

— Несколько миллионов, — фыркнула Раиса и обеспокоенно проследила за движением Пашу. — В чем дело?

— С утра нехорошо. Давление скачет. Вроде здоров, но организм до конца не привык к новому жителю.

— Таблетки принимаешь? У врача был?

Судя по тому, как поморщился Паша, — никуда он не ходил. Нормальная ситуация, Раиса нисколько не удивилась его безалаберности. Пока Киры рядом нет, он нарушал все предписания. Иногда в частном порядке, иногда в общем.

— Кенар, — мрачно протянула Раиса.