– Вот и славно. Прямо гора с плеч.

– Да, действительно. И с сыном, как я понимаю, все наладилось…

Яр морщится, как от зубной боли. Неопределенно вертит рукой. И увидев на моем столе папку, интересуется:

– Уже посмотрела его резюме?

– Чье?

– Ну, Димкино.

Стою, обтекаю. Глазами хлопаю.

– Так… Кхм… Это он? То есть… – пальцы немного дрожат, когда я веду ими по волосам. В голове полученная информация не укладывается совершенно. Еще раз пробегаюсь взглядом по папке – так и есть. За время, что я отвлеклась, она никуда не делась. И именно на нее тычет Яр длинным холеным пальцем.

– Только не говори, что ты до сих пор не в курсе, – таращит глаза. – Нет, что, реально? Я хотел на дне рождения вас представить. Но ты умчалась, он тоже куда-то срулил…

Сказать бы тебе, куда, Яр. Знал бы ты, что чуть не случилось. Охренеть. Так, блин, вообще бывает? Какой-то нескончаемый турецкий сериал. В ушах шумит. Звуки то отдаляются максимально, то, напротив, становятся громкими, как в усилителе.

– Постой. А Дима разве не сказал, от кого он? Кто ему оформлял допуски? Ну дает! И часто ты берешь народ с улицы?

– За него академик поручился, – блею я.

– Ах да. Димон его ученик. Он сказал?

Заторможенно трясу головой:

– Жесть. Просто жесть.

– Толковый парень? – вдруг едва ли не с гордостью вопрошает Сидельник. – Прикинь, в двадцать два написать прогу для ракетного двигателя. Я в этом ни бум-бум, но это же очень круто, не?

– Круто, – сиплю я и, больше не глядя на Яра, ныряю с головой в информацию из папки. На ум одни маты приходят. Так вот почему Дима мне все время этим резюме в лицо тыкал. – А почему он это… кхе-кхе… бросил? Как его вообще отпустили?

– Никак, – взгляд Сидельника становится таким острым, что об него запросто можно пораниться. – Он тогда в первый раз ко мне и пришел.

– Когда? – облизываю губы.

– Когда захотел соскочить и понял, что просто так сделать это у него не получится. Пришлось наступить себе на горло и обратиться к отцу за помощью.

– Это же космос, Яр…– лижу губы. – Там специалисты его уровня не то что на вес золота…

– Да знаю я! Но там бадяга произошла. С военкой связанная. А Димон, блядь, пацифист, прикинь? И идеалист, каких я не видел. Не захотел он в это лезть ни за какие деньги. Пришлось вмешаться. Вот с тех пор он меня и терпит.

– Терпит? – отрешенно уточняю я.

– А как еще это назвать? – Сидельник нервным жестом сует руку в карман. И чем-то там позвякивает. – Я не в обиде. Понимаю, что сам виноват. Это, Амаль, очень стремное чувство – знать, что у тебя такой сын… И что никаких твоих заслуг в этом нет.

Яр сводит к переносице брови. Стоит хмурый как туча.

– Биографию не подпортит, в общем? – не могу его не поддеть. Почему-то ни черта не верится в искренность его чувств. И хочется спросить, стал бы он так легко светить внебрачным сыном, если бы заслуги того по жизни были менее выдающимися? Ага. Как бы ни так.

– Это как посмотреть, – набычивается Ярослав. – Его из универа поперли, потому что одна из студенток пожаловалась на домогательства, прикинь? Мои люди очень быстро нашли доказательства тому, что ситуация была как раз таки обратной. Естественно, вопрос Димкиного увольнения тут же был убран с повестки дня, но этот придурок полез в залупу и написал заявление по собственному. Типа гордый.

– А почему сразу типа?

– Ну, ты же сама про «подпортит биографию» начала. Останься он, говно побурлило бы еще немного и успокоилось, а теперь Димон как будто во всем признался.

– Его можно понять.

– Да конечно. – фыркает Сидельник. – Просто думает лишь о себе,

– А ты, Яр, о ком думал, когда его бросил?

– Мне было семнадцать! – рявкает он. – Поверь, я все осознал. Хоть ты оставь свои блядские нравоучения. Мне есть кому выносить мозг на эту тему.

Стою, смотрю на него с открытым ртом. И вроде могу понять, почему он ведет себя со мной так, я же не последний человек в его жизни, но… Наверное, с этим действительно пора заканчивать.

– Окей. Я поняла. Если ко мне обратятся журналисты – озвучу все, что ты скажешь.

О том, что нам стоит перестать общаться, молчу. Потому что это прозвучит глупо и по-детски. А взрослые совершенно не так по жизни теряются. Обычно все случается будто само собой. Просто вместо двух раз на день вы начинаете созваниваться дважды в неделю, потом медленно умирает чат, где вы общались с родными и близкими, а еще какое-то время спустя вдруг понимаешь, что вы уже год вообще никак не пересекались. Правда, забыть Сидельника все равно не выйдет. Уж слишком часто его рожа мелькает в новостях. Да и родители, опять же, для них Ярик как сын. Даже наш развод не изменил этого.