Но, с другой стороны, это риск: основной состав не успеет сыграться.

К последней неделе остались две сильные команды, «красные» и мы, «желтые». Точнее я, из стареньких остался только Шемберас, к нам вернулся Денисов и уже под конец перевели Микроба.

У «красных» остался Акинфеев и Пиняев. Команда пополнилась лучшими защитниками: Коровьевым, Евгеньевым, Зобниным, который больше не косячил, как в той первой игре с нами. Не так уж и дефицитна оказалась позиция защитника, вон, сколько на нее талантов!

Наш Лозовой, к которому я уже привык, отправился к аутсайдерам.

Второй день основной состав играл предположительно с запасными. Осталось понять, к кому отнесли нас, «желтых», ведь мы сражались на равных, а сегодня, за пять дней до отправления на родину, так и вовсе показывали чудеса мастерства.

Микроб рвал и метал, без труда обходил защиту и пытался бить. Нападающие тоже летали и лишь Евгеньев давал им достойный отпор. Будто бы Коровьев и Зобнин (снова, да) договорились подыгрывать нашим. Если бы играли команды-соперники, я бы так и подумал, но тут мы соперничали иначе — за позицию!

Снова Зобнин чудил… Ну как непрофессионально пропустил Микроба! Если бы он был нашим — убил бы его…

И тут закралась кое-какая догадка.

А может, это не Зобнин с Коровьевым чудят, а Евгеньев — улыбчивый белобрысый парень, которого в ЦСКА гноили на скамейке? Достойный и сильный игрок, шутник и балагур.

Конкуренция — за позицию. И внезапно Евгеньев смотрится лучше Коровьева, которому обычно нет равных.

Вспомнилась блондинка-Лика. Неужели…

Прозвучал свисток на перерыв. А вот и проверю. Я целенаправленно зашагал к Евгеньеву, тот заметил меня и вроде как напрягся, натянул на лицо обезоруживающую улыбку.

— Тебе сегодня нет равных, — в ответ улыбнулся я, включил эмпатию… и чуть ментально не оглох — на меня обрушился липкий ком его желаний.

Они напоминали густой бульон, где всплывет то «хочу быть лучшим», то «я говно, и они это поймут», «я молодец, никто не заметил».

Вот это «никто не заметил» я и решил прощупать.

— Думал, Коровьева никому не превзойти, а ты — смог!

Усыпленный похвалой и желающий добраться до вершины Олимпа, парень топал рядом со мной, улыбаясь миру. Мы шли последними, тренеры уже были в раздевалках. Поскольку из обрывков желаний ничего выяснить не удалось, я перешел к конкретике:

— Вообще странно, что Коровьев так плохо сегодня играет, да?

Парень сбился с шага, споткнулся и ответил чужим голосом:

— У тоже меня случаются такие… гм… периоды. Ну, тупняки.

Сосредоточившись на его желаниях, я сделал вид, что мне совершенно неинтересен ответ. А хотел он одного: чтобы я не догадался про какой-то «Баклосан»!

Что за «Баклосан»? Препарат, который Евгеньев добавляет в еду конкурентов? Во дурак! Или это допинг, который принимает Роман?

— И у меня бывает, — сказал я то, что он хотел услышать. — Башка словно ватой набита, каждое движение — боль.

Мы разошлись по разным раздевалкам.

На хлопок двери обернулся Карпин и воскликнул:

— Вратарей разбор полетов не касается, да? Можно и опоздать…

Я метнулся к своему шкафчику, достал телефон и под неодобрительное молчание команды залез в Комсеть, вбил в поиске «Баклосан». Оказалось, это миорелаксант.

— Я не понял, Нерушимый! — повысил голос тренер, но я проигнорировал его, быстренько прочитал побочные эффекты: мышечная слабость, апатия… Есть!

Значит, все-таки я прав: Евгеньев устраняет конкурентов на место в национальной сборной. Вот же гаденыш!

— Валерий Георгиевич, можно на два слова? — вскинул голову я. — Срочно и важно.

Лицо Карпина вытянулось, он должен был меня отчитать, но мой тон сказал больше, чем слова, Валерий Георгиевич извинился перед командой, и мы вышли в коридор.

— Что за срочность? — спросил он с издевкой. — Стадион заминирован?

— Евгеньев добавил «Баклосан» в еду или питье Зобнина и Коровьева. Это миорелаксант, который вызывает заторможенность. Вот почему мы так круто сегодня играем. И непонятно, кому еще он его добавлял, чтобы красиво смотреться на фоне вялых защитников или нападающих.

Карпин вскинул брови, потер подбородок.

— Откуда информация? Это точно?

С одной стороны, ему хотелось, чтобы «его парни» хорошо проявились, с другой — ситуация требовала срочного вмешательства, с третьей — а вдруг я ошибся?

— У тебя есть доказательства? Это серьезное обвинение.

— Нет, — качнул головой я. — Доказательств нет. Но у «Титана» была такая врачиха, подтравливала нас. И проследите за последними играми: рядом с Евгеньевым все тупят: и Зобнин, и Коровьев, и Топчи, а он на их фоне стабилен, как ритм пульса.